— А я думал, что ты не любишь придворной жизни, — удивился Джемми.

— Я имела в виду английский двор, но король велел нам быть в Эдинбурге, и не вижу причин, почему бы нам недолго не пожить в городе.

— Но это означает, что ты не сможешь провести лето в Англии.

— Как и мама с Брок-Кэрном, — пожала плечами Жасмин. — Мы пригласим бабушку в Гленкирк. Ей здесь нравится, и кроме того, ты к ней неравнодушен.

— Каюсь, — нарочито вздохнул Джемми. — Вижу, вы все уже рассчитали, мадам. Намекните, во сколько мне обойдутся новые туалеты.

— В целое состояние! — торжествующе заявила Жасмин и хотела добавить еще что-то, но Джеймс сжал ее в объятиях и принялся осыпать поцелуями. Жасмин казалось, что она в жизни не была так счастлива. После побега от Сен-Дени ее несколько недель мучили кошмары. Сначала у Жасмин не хватало сил подробно рассказать Джемми, что случилось. Она лишь сбивчиво заверила мужа, что ее не изнасиловали, но при воспоминании об ужасном унижении, которое пришлось претерпеть от рук Сен-Дени, сердце щемило от горя. Большего позора ей не приходилось испытывать. Синяки и рубцы зажили быстро, но в душе остались незаживающие раны.

Наконец Жасмин во всем призналась мужу, утаив только одно: она так и не смогла заставить себя поведать, как Сен-Дени вынудил ее встать перед ним на колени и ласкать ртом. Джеймсу Лесли ни к чему это знать: если же когда-нибудь они столкнутся лицом к лицу с негодяем и тот станет похваляться своей победой, она просто-напросто заявит, что все это наглая ложь. Жасмин сделала все, чтобы спасти свою жизнь, но поймет ли это Джемми? Нет, нельзя рисковать безмятежностью супружеского счастья.

Адам Джон Лесли родился четырнадцатого мая тысяча шестьсот семнадцатого года. Он унаследовал темные волосы родителей, а глаза обещали остаться дымчато-синими. Пухленький жизнерадостный херувимчик уже через месяц охотно сменил материнские объятия на заботу и уход пышногрудой жены фермера, выбранной Адали в кормилицы. Его сестры и братья дружно радовались новому члену семьи. Джеймс Лесли был на седьмом небе от восторга. Роды были такими же легкими, как все предыдущие.

— Вижу, теперь вы успокоились, — заметил Адали. — Совсем как ваша мать.

— Какая именно? — поинтересовалась Жасмин, озорно улыбаясь. — Ругайя Бегум или леди Гордон?

— Обе! Как счастлива была бы Бегум повидаться с вами, принцесса!

— Они с отцом радуются, глядя на нас с небес, Адали. В конце прошлого года они узнали о смерти приемной матери Жасмин, вдовы Акбара.

Карие глаза Адали увлажнились, но он, тут же взяв себя в руки, заявил:

— Нужно позаботиться о ваших нарядах, принцесса. Король уже отправился в путь.

Так оно и оказалось, хотя английские советники умоляли его избегать дополнительных расходов, ложившихся тяжким бременем на и без того скудную казну. На самом же деле им просто не хотелось проделывать утомительное путешествие в Шотландию и обратно. Даже Вилльерз, теперь уже граф Бакингем, намекал на то, что сейчас не время для таких визитов.

— А когда, Стини? — рявкнул король. — Боишься, что все деньги уйдут на поездку и тебе достанется меньше подарков? Умерь свои аппетиты! Я словно лосось, который во что бы то ни стало стремится в последний раз побывать там, где родился когда-то! И больше не смей заговаривать об этом и другим передай, чтобы держали язык за зубами! Первого июня мы выезжаем!

Монарх в приступе небывалого гнева швырнул вазой в голову фаворита, и тому пришлось поспешно отступить.

Королевская прихоть потребовала немалой и тщательной подготовки. Сначала надо было составить маршрут с таким расчетом, чтобы на пути следования лежали поместья знатнейших шотландских семейств, где захочет остановиться его величество на день-другой. Царедворцам придется самим позаботиться о себе, иначе говоря, вовремя отыскать постоялые дворы, пустые амбары и загоны или попросту разбить шатры в поле. На огромные ломовые телеги погрузили королевскую кровать с матрацем, периной, одеялами, подушками и бельем. Ее будут устанавливать каждую ночь и вешать балдахин в том случае, если хозяин не сумеет предоставить повелителю достойное его ложе. Срочно укладывались гобелены, свечи с подсвечниками, тонкий фарфор и серебро. Поскольку король обожал фрукты, вперед были высланы запасы вишен, персиков, абрикосов, винограда и дынь.

Яков, который не задумываясь покинул родину, чтобы взойти на английский трон, а заодно избавиться от вечно недовольных, сеявших раздоры шотландских дворян, теперь проливал слезы и предавался сентиментальным воспоминаниям. Королева то и дело раздраженно закатывала глаза к небу. Придворные потихоньку ворчали, жалуясь на неудобства и большие расходы. Наконец кортеж пересек границу. Армстронги, Дугласы, Элиоты, Гамильтоны, Джонсоны, Линдси, Хомесы и Хепберны выехали навстречу под развевающимися знаменами кланов и, перекрывая дикий вой волынок, радостно прославляли повелителя. Английские аристократы в лентах и кружевах с плохо скрытым пренебрежением поглядывали на голоногих шотландцев в их килтах и беретах, которых считали по меньшей мере дикарями.

Уильям Драммонд из Хоторндена выступил вперед и поклонился королю. Эта семья дала Шотландии двух королев — Маргарет, жену Дэвида II, и Аннабеллу Драммонд, жену Роберта III и мать Якова I. Драммонды оставались неизменно преданными Стюартам. В отличие от остальных Уильям приготовил приветствие в стихах:

О, почему лишь Изис выпало счастье

Зреть короля, осиянного солнечным светом?

Гордая Изис, конечно, знатней и богаче,

Форт же отдал королю свое сердце навеки!

— Что это означает? — тихо поинтересовался принц Чарлз.

— Изис — Англия, Форт — Шотландия, — пояснил Вилльерз, успевший за это время стать близким другом наследника. — Драммонд утверждает, что Шотландия любит вашего отца больше Англии. Весьма неглупо, ваше высочество.

— Да, — вмешалась королева. — Шотландцы умны, но также своевольны и упрямы. Подождите еще немного, и они найдут предлог вступить в спор с вашим отцом, сын мой. Присмотритесь к ним получше. В один прекрасный день вам придется иметь дело с этими гордыми и неукротимыми людьми. Кроме того, можете быть уверены, что пресвитерианцы доставят нам немало хлопот.

Король, однако, был счастлив вновь оказаться на земле предков. Ему льстили столь торжественная и пышная встреча и прекрасная статуя, воздвигнутая в Незер-Боу. Его правление уже принесло процветание Шотландии. Но самое главное, прекратились споры и раздоры, и в Шотландии царили мир и покой, которых он так долго добивался.

Двор остановился в Холируде, в миле от эдинбургского замка. Изначально этот дворец был аббатством, основанным в двенадцатом веке, и получил свое название в честь щепки от креста Господня, самой дорогой реликвии святых отцов. Гостевой дом аббатства стал любимым местом пребывания шотландских королей, поскольку самые важные церемонии — венчания, заупокойные службы, крещения всегда проводились именно там. Наконец Яков IV решил, что дом для гостей нужно превратить в королевский дворец. Здание перестроили и добавили новые помещения.