Анжелика, отворачиваясь, укуталась в шелковое покрывало,закрыла глаза, попросив:

— Оставь меня, я хочу спать.

Сердце убаюкивающе билось в груди, стук его отдавал в вискии ей казалось, что даже постель методично движется от этих ударов.

Услышав, как приоткрылась дверь, девушка пробормотала:

— Дай мне десять минут и я буду танцевать с тобой до самогоутра.

Если бы она потрудилась обернуться и посмотреть, кто стоит вдверях, а кого уже нет в комнате, она увидела бы в синих глазах то, что большевсего хотела увидеть полчаса назад. Но Анжелика не обернулась, подзамедляющийся стук своего сердца она проваливалась в сон, перед глазами ееплыли радужные круги, а в голове кружилась четкая и понятная ей мысль:проснется она уже сильной, очень сильной. И еще одна, смутная и далекая, новсегда, как тень палача, стоящая за ее плечом — о Лайонеле.

Дверь комнаты тихонько закрылась, а сердце, совершивпоследний затяжной прыжок, замерло.

* * *

В огромном зале сплошь из розового мрамора было множествоженщин, красивых, ухоженных, элегантных. Но взгляды всех мужчин приковывалатолько одна — девушка в длинном до пола белом платье, с гривой рыжих волос вмелких колечках. Каждому хотелось узнать поближе бывшую подружку правителя, а вслучае удачи, занять вакантное место.

Катя стояла в стенной нише между колонн, увитых цветами.Рядом, точно павлин, распушив хвост, кружил Бриан Джонсон. Он отвешивалкомплименты, вполголоса сообщал последние самые жаркие сплетни и дажежонглировал бокалами, лишь бы его звездочка улыбнулась. Та улыбалась, но Вильямвидел: улыбки ее дежурные. Ей не было весело. То и дело она тщетно кого-товыискивала в толпе гостей, да так и не найдя, неизменно разочаровывалась. Когоона ждала?

Молодой человек вздохнул. Лайонел, может, и ушел, какобещал, но его призрак остался, и теперь ледяной стеной отделял всехпоклонников от девушки. А она хоть и старалась не показывать вида, что незабыла, это не нуждалось в подтверждении, стоило просто понаблюдать за ней.Увидеть, как иногда туманной тоской заволакивает взгляд серых глаз, какоймолчаливой, а потом резко сердитой она становится.

Вильям все ждал, когда боль от ее воспоминаний притупится,готовый в любой миг подставить свое плечо. Он думал, что после поцелуя,подаренного ему около недели назад, их отношения изменятся. Так и случилось, тенеобычайно потеплели, надежда, точно тонкий лучик, пробилась сквозь черные тучибылых дней. Катя больше не сидела в одиночестве у себя в комнате, они многовремени проводили вместе, она гуляла, смотрела телевизор, читала, играла с Йоров шахматы, болтала с Ксаной. И все как будто было хорошо, но Вильям чувствовалсебя как перед бурей. Ничто ее, конечно, не предвещало, за ним нерушимымобелиском стояли старейшины, путь был свободен, его действия одобрены. Болееидеальных условий для завоевания капризного сердца и представить былоневозможно. Однако затишье, какое всегда бывает перед чем-то неведомым, страшным,не позволяло расслабиться. Он бесконечно спрашивал себя: «Что же произойдет?»Ему было необходимо знать, откуда ждать удара.

— Любуешься? — хлопнул его по плечу Тане.

Вильям перевел взгляд с Кати на сына Создателя и удивленноприметил:

— Что-то ты бледноват.

Атанасиос довольно хохотнул, похлопав себя по груди.

— Ну и аппетит у этой Тьеполо, скажу я тебе, — заговорщицкиподмигнул он.

Вильям недоверчиво покачал головой:

— Ты серьезно?

Мальчишка с гордостью оттопырил воротничок рубашки и показалтонкий белый рубец на шее, где совсем недавно находился порез.

— Ты позволил ей выпить своей крови? — воскликнул молодойчеловек.

Тане расплылся в победоносной ухмылке, но Вильям не дал емуничего сказать, прошипев:

— Ты идиот!

Теперь он понял, перед какой бурей затишье и что так долгоего беспокоило. Конечно, интерес этого зеленого юнца к Анжелике Тьеполо. Всембыло известно, как виртуозно она крутила мужчинами. Если та все еще неприкончила Катю, это вовсе не означало, будто дикая кошка свернула войну.Анжелика, в точности как Лайонел, не умела проигрывать и с чем-то мириться. Иотступала она лишь для того, чтобы взять разбег или выждать, а потом вновьнанести сокрушительный удар.

— Это еще почему? — не на шутку обиделся Тане. — Я ведь недурак, кое-что взял и у нее.

— И что же? — спросил молодой человек, ни на миг несомневаясь, что именно взял этот глупец.

Атанасиос вновь позволил губам разъехаться в полнойсамодовольства ухмылке, говорившей лучше всяких слов.

— Я же обещал, что затащу ее в постель, а ты не верил...

Вильям схватился за голову, бормоча:

— Дурак, какай же ты дурак! Чем ты гордишься?

Тане несколько растерялся.

— Ну как же... это же Анжелика Тьеполо, сама неприступность.

Молодой человек досадливо цокнул языком и простонал:

— Неприступность? Да что ты знаешь о ней! — Вильям отвелмальчишку чуть в сторону, поскольку на них стали косо посматривать гости. — Тыне представляешь себе, сколько вампиров погибло из-за нее. Это такаяинтриганка, каких еще поискать. Ты действительно полагаешь, она чем-то сильнопоступилась, занявшись с тобой сексом? Наверно, думаешь, заключил прекраснуюсделку?

— Ничего ты не понял, — сузил желтые глаза Тане. — Я захотели добился! Ни один твой брат умеет покупать себе женщин.

— Это ты не понял, — сочувственно хмыкнул молодой человек. —До моего брата тебе ой как далеко. Анжелика семь лет котенком жила при нем,развлекая и ублажая, когда ему вздумается. А тебя она просто использовала, иесли ты хоть на миг решил, что за этим последует продолжение, то ты еще глупее,чем мне показалось.

Лицо мальчишки покраснело, на лбу вздулись вены.

— Да что на тебя нашло?

— Не понимаешь? — Вильям кивнул на Катю. — Ты, случаем,кувыркаясь с Анжеликой, не забыл, кого вверил тебе твой папочка? Наша госпожаТьеполо — это бомба в Катином кармане и, сделав ее сильнее, считай, ты вырвалчеку.

— Какая глупость, — затряс волосами Тане. — Анжелика идумать уже о Кате забыла, уж поверь! А в случае чего, я найду на нее управу,будь покоен. — Он напустил на себя уверенный вид, но Вильяма его липоваябравада не убедила.

— Ну и где же Анжелика сейчас? Хозяйке дома пора быпоприветствовать своих гостей!

Атанасиос — сущее дитя, гордо сверкнул глазами.

— Ей нужно отлежаться, а то, бедненькая, притомилась...

Вильям смотрел на него и видел перед собой хвастливого подростка,ни больше ни меньше, мальчишку, который не может сдерживать эмоций послемнимого покорения настоящей женщины.