— О чем ты думаешь? — спросила Элин.

Викки не ответила. Она не отрываясь смотрела вперед, на дорогу. Элин немного убавила звук и сказала:

— Тебя обязательно оправдают. Я знаю, я уверена.

Населенные районы остались позади; за окнами потянулись поля и леса.

Элин предложила Викки шоколадку, но девочка в ответ лишь коротко мотнула головой.

Сегодня она выглядела получше. Лицо посвежело, пластыри сняли, остался только гипс на сломанном пальце.

— Я так рада, что Даниель поехал с нами, — сказала Элин.

— Он хороший, — прошептала Викки.

Даниель ехал, немного отставая от них. Элин видела его желтый седан в Норртулле, но потом он остал.

— Он лучше тех терапевтов, которые занимались с тобой раньше?

— Да.

Элин еще убавила звук в динамиках.

— Значит, ты хочешь, чтобы он продолжил заниматься с тобой?

— Если нужно.

— Мне кажется, тебе полезно продолжать терапию.

— Тогда пусть со мной занимается Даниель.

Чем глубже на север они забирались, тем заметнее осень проявляла себя. Времена года здесь словно сменяли друг друга с неслыханной быстротой. Зеленые листья стали желтыми и красными. На земле они сияющими озерами лежали вокруг голых деревьев, а ветер крутил их на шоссе.

— Мне надо забрать свои вещи, — сказала вдруг Викки.

— Какие вещи?

— Шмотки и всякое такое…

— Наверное, то, что не понадобилось полиции, отправили туда, где сейчас другие девочки, — предположила Элин. — Я могу попросить кого-нибудь забрать их…

Она искоса взглянула на девочку, думая, что вещи эти, наверное, важны для нее.

— Или давай заедем сейчас…

Викки кивнула.

— Хочешь заехать сейчас? Ладно, я поговорю с Даниелем, — сказала Элин. — Все равно это по пути.

В хвойном лесу уже начинало темнеть, когда Элин свернула направо, к Еттендалю, и остановила свой джип за машиной Даниеля. Даниель уже достал из машины розовую сумку-холодильник и теперь взмахом руки подозвал их. Все трое вышли размять ноги, съели по бутерброду с сыром и выпили «Трокадеро», поглядывая на железнодорожные пути и поля.

— Я позвонил женщине, которая сейчас дежурит в «Урре», — сказал Даниель Викки. — Она считает, что не стоит тебе ехать с нами и встречаться с девочками.

— Как же быть? — спросила Элин.

— Я все равно не хочу их видеть, — буркнула Викки. — Заберу свои вещи — и все.

Все трое снова сели по машинам. Извилистая дорога шла мимо озер и традиционно красных усадеб, через лес — и наконец выбежала на плоский морской берег.

Обе машины свернули и остановились возле дома, в котором теперь жили девочки из Бригиттагордена. У старой бензоколонки на столбах сидели чайки.

Викки отстегнула ремень безопасности, но осталась в машине. Она видела, как Элин с Даниелем поднимаются по гравийной дорожке к большому красному дому и исчезают за черными кустами сирени.

На развилке стоял пожелтевший майский шест. Викки скользнула взглядом по гладкой поверхности моря и достала коробку с мобильным телефоном, который дала ей Элин. Распечатала коробку, вынула телефон и осторожно сняла с дисплея защитную пленку.

* * *

Пока Даниель с Элин поднимались на большую веранду, девочки успели столпиться у окон. Сольвейг Сундстрём из интерната Севстагорден уже стояла в дверях. Было ясно, что она не рада гостям. Она тут же дала понять, что они, к сожалению, не смогут остаться на ужин.

— Можно войти, повидаться с девочками? — спросил Даниель.

— Лучше не надо, — сказала Сольвейг. — Скажите, что вам нужно, я схожу и принесу.

— Там много вещей, — начала было Элин.

— Я ничего не могу обещать…

— Спросите у Каролины, — посоветовал Даниель. — У нее всегда все в порядке.

Пока Даниель расспрашивал, как чувствуют себя воспитанницы и не назначили ли кому-нибудь из них новые лекарства, Элин смотрела на девочек. Они толкались, из-за стекол доносились их голоса — приглушенно, как под водой. Лю Шу протолкалась вперед и помахала. Элин помахала в ответ, а потом увидела Инди и Нину, стоящих бок о бок. Девочки по очереди пробрались вперед, поглазеть на гостью и помахать ей. Не было здесь только маленькой рыжеволосой Туулы.

* * *

Викки вставила в телефон сим-карту и подняла глаза. По спине у нее пробежал холодок. Краем глаза она как будто уловила движение возле машины. Может быть, это просто ветер прошелся по листьям сирени.

Небо стало еще темнее.

Викки смотрела на машину Даниеля, на майский шест, живую изгородь, забор и газон перед темно-красным домом.

Один-единственный фонарь светился на мачте где-то в конце пирса, и его свет отражался в черной воде.

На траве возле пристани стояли старые приспособления для чистки рыбацких сетей. Они походили на конструкцию из нескольких футбольных ворот с сотнями крючков на штангах.

Вдруг Викки увидела, что по газону перед домом, где жили девочки, катится красный шарик.

Она положила телефон в коробку и открыла дверцу машины. Холодный ветер приносил с собой запах моря. Вдали кричала чайка.

Надувной шарик катился по траве.

Викки медленно двинулась к дому, остановилась и прислушалась. Свет из чьего-то окна падал на желтые листья березы.

Кто-то тихо забормотал в отдалении. Это озадачило Викки: неужели там, в темноте, кто-то есть? Она тихо двинулась вдоль дорожки. У торца дома торчали отцветшие подсолнухи.

Шарик закатился под волейбольную сетку и застрял в живой изгороди.

— Викки? — шепнул чей-то голос.

Викки быстро обернулась, но никого не увидела.

Пульс подскочил, адреналин выплеснулся в кровь, и все объекты вдруг приобрели резкость.

Гамак, медленно качаясь, поскрипывал пружинами. На крыше поворачивался старый флюгер.

— Викки! — резко произнес кто-то совсем рядом.

Викки повернулась вправо и с колотящимся сердцем уставилась в темноту. Ей понадобилось всего несколько секунд, чтобы разглядеть то самое личико. Туула. Почти невидная в сиреневых кустах. В правой руке у Туулы была бейсбольная бита. Опущенная на землю бита казалась тяжелой и длинной. Туула облизнула губы и уставилась на Викки глубоко запавшими глазами.

* * *

Элин оперлась на перила веранды, пытаясь рассмотреть Викки в автомобиле, но было слишком темно. Сольвейг, попросив Каролину помочь, снова вышла к Даниелю, и теперь они что-то обсуждали. Элин слышала, как он пытается объяснить, что Альмире нужно продолжать терапию, что она плохо реагирует на сильные антидепрессанты. Он еще раз попросил разрешения войти в дом, но Сольвейг заявила, что несет ответственность за девочек. Дверь открылась, и на веранду вышла Каролина. Она обняла Даниеля и поздоровалась с Элин.