– Что вы, Амина, думали по этому поводу?

– О чем?

– Об этой ситуации. Что Стелла вступила в сексуальные отношения с Кристофером Ольсеном, не имея каких-либо серьезных намерений?

Амина опускает голову. Секунды тикают в тишине.

– Какие чувства вы испытывали к Кристоферу? – спрашивает Янсдоттер неожиданно мягко и вкрадчиво.

– Мне нравился Крис. У него был свой шарм. С ним было интересно.

– Он вас привлекал?

– Возможно.

Я смотрю на Стеллу. Ее лицо ничего не выражает. Какие мысли вертятся у нее в голове? Я даже не в курсе, что именно она знает, а чего нет.

Мне плохо. Какая мать подвергнет своего ребенка такому испытанию? Наверное, у меня какие-то серьезные нарушения. Эмоционально неустойчивое расстройство личности? Проблемы с привязанностью? Глядя на себя со стороны, я вижу человека, которым мне не хотелось бы быть.

А если бы все было наоборот, если бы в изоляторе сидела Амина – я поступила бы так же? Не уверена. Наверное, надо было с самого начала оставить право решать за Аминой. Надо было послушать ее. Сделать, как она говорила. Сейчас уже поздно.

Йенни Янсдоттер сверлит Амину взглядом.

– Между вами и Кристофером Ольсеном происходили какие-либо сексуальные действия? – спрашивает она.

Амина опускает плечи.

– Да, – отвечает она. – Кое-что было.

То, что Стелла любит командовать, мы заметили довольно рано. Часто она начинала стравливать нас с Адамом. На того, кто сдавался первым, изливались потоки любви, а второй не стоил ни гроша. Все могло поменяться за секунду – только что ты была лучшей в мире мамой и вот уже стала парией на неопределенный срок.

К счастью, Амина всегда была рядом как нейтрализующий фактор, посредник между нашей своенравной доченькой и остальным миром.

Гандбол тоже помогал Стелле выпускать пар. На поле она могла выплеснуть всю ту энергию, которая кипела и давила изнутри, а на шестиметровой линии ее упрямство и взрывной темперамент были настоящим кладом.

Гандбол хорошо действовал и на Адама. Вместе с Дино они образовали дружный тренерский дуэт, вскоре добившись успехов для своей команды. Во время напряженного матча случалось, что Адам совсем забывался, стоя на боковой линии. Полностью поглощенный игрой, он кричал, подпрыгивал и размахивал руками.

Однажды во время субботнего матча, когда я сидела на трибуне в Боргебю и наблюдала, как Стелла забивает гол за голом, произошло нечто, о чем я не могу забыть до сих пор. Я задумалась о чем-то своем, и когда Амина вдруг стала кататься по полу, корчась от боли, я понять не могла, что же произошло. И поскольку Александры в тот момент не было, я спустилась на поле и отвела Амину в раздевалку.

– Может быть, поедем в больницу, покажемся доктору? – спросила я.

Мы сидели друг против друга на скамейках и смотрели на ее небрежно перебинтованное колено.

Она потрясла головой:

– Я больше не могу.

В ее голосе звучало полное отчаяние.

– Чего ты не можешь? – спросила я.

– Поклянись, что не скажешь папе! Он никогда не поймет. И маме тоже. Обещаешь?

Не совсем понимая, на что иду, я дала ей обещание.

– Ты видела, как я прокололась в защите? Два раза, оба раза очень грубо?

Я вынуждена была признаться, что пропустила этот момент.

– И потом, я упустила мяч, когда пасовала Стелле. Ведь ты это видела?

– Но ведь вы ведете со счетом двенадцать – четыре! – возразила я.

– Папе плевать, – пробормотала Амина, глядя в пол, и резкими движениями сорвала повязку с ноги. – Я не могу все время быть лучше всех. Просто сил больше нет.

Ее слова болью отозвались в моей душе. Я подумала о том, как сама всю жизнь выбивалась из сил, чтобы не разочаровать других людей.

– Но это ведь просто гандбол, – проговорила я. – Это ничего не значит в жизни. Просто игра.

– Так ведь не только в гандболе такое. – Она подняла на меня полные слез глаза. – Так во всем. В школе, с друзьями, дома. Не могу больше.

Не задумываясь, я села рядом с ней и раскрыла ей объятия. Амина съежилась, стала маленькой, как ребенок, а я медленно покачивала ее вперед-назад.

К Амине я испытывала сильные чувства, точно не зная, как их назвать.

Когда несколько лет спустя, в то ужасное воскресенье в конце августа, я была поставлена между невозможным выбором между Аминой и собственной дочерью, я выбрала… их обеих.

Боюсь, этот выбор дорого мне обойдется.

Йенни Янсдоттер терпеливо ждет ответа Амины. Весь зал ждет, что скажет Амина. Скоро она все раскроет.

– Однажды вечером, когда мы были в «Тегнерс», – точно не помню, когда это было… Во всяком случае, у Стеллы разболелась голова, и она рано уехала домой. Все закончилось тем, что я поехала с Крисом к нему домой.

Сделав долгую паузу, она смотрит на Стеллу:

– На самом деле мы собирались просто взять одно такси на двоих, но… мы довольно много выпили и…

Амина проглатывает последние слова и опускает голову. Стелла изумленно смотрит на нее.

– У него в гостиной мы сели на диван и стали болтать. Я слишком много выпила. Все произошло само собой.

– Что именно? – спрашивает Янсдоттер.

– Он попытался меня поцеловать.

– А вы что сделали?

Для меня все это мучительно. Стелла и Амина так много значат друг для друга. Сможет ли их дружба выдержать все это?

– А я не возражала, – отвечает Амина слабым голосом. – Он поцеловал меня несколько раз, и тогда у меня началась паника, я сказала, что мне нужно домой. Я выскочила на улицу, а по пути домой позвонила Стелле.

– Вы рассказали Стелле о поцелуях?

– Нет. Я собиралась, но потом… Не смогла.

Стелла медленно подносит к губам стакан с водой, некоторое время держит его на весу, прежде чем отпить. Янсдоттер вертит в руках карандаш.

– После этого вы еще встречались с Крисом?

– В следующую пятницу он позвонил мне. Предложил устроить сюрприз для Стеллы – это был ее день рождения. Крис забрал меня на машине, мы купили суши и отвезли к нему домой.

Она закрывается, прижав руку ко лбу.

– И что произошло в квартире?

– Он снова поцеловал меня.

Стелла опускает голову, и я вспоминаю, как мы с ней обнялись в ту ночь после ужина по случаю ее дня рождения. Только в последнее время мы с ней стали так обниматься. Естественно и сердечно. Адам спал, сидя на диване, и храпел, запрокинув голову, и мы изо всех сил старались его не разбудить. Всхлипывая, Стелла рассказала мне о том, что произошло после того, как она покинула итальянский ресторан. Тогда мне в голову и пришла эта мысль. Хотя я и не специалист по сердечным делам, я ясно увидела то, чего Стелла не замечала. Ее сердце было разбито. Она была влюблена и чувствовала себя обманутой.