Он проворно метался возле голограммы вскрытой твари, влезая время от времени – для пущей наглядности – указующим перстом в самые глубины рачьей требухи. Я слушал не без интереса; что там – с огромным любопытством. Черт, надо же, насколько занятная штука эволюция!

– По бокам корпуса – пара чрезвычайно мощных двуветвистых клешней, предназначенных для срезания и измельчения целлюлозы, основного элемента питания. Их можно сравнить с комбайном, объединяющим слесарные кусачки и миксер с наждачным кругом. Процесс измельчения идет непрерывно, – Игорь Игоревич потер ладони, показывая, как именно идет процесс, – и слабо ферментированная труха время от времени передается в рот. А вот зубов у раков практически нет, за исключением жесткой терки, покрывающей внутреннюю полость клешней. Короткие сильные пятипалые ручки могут быть спрятаны под прикрытием все тех же клешней, из одной пазухи с которыми выходят. Четыре ноги крепятся в нижней части головогруди, почти так же, как у земных насекомых, имеют сводчатые ступни и позволяют существу двигаться, располагая тело либо параллельно земле, либо под довольно крутым углом к ней – для лучшего обзора. И пребыстро двигаться! Органы пищеварения находятся в толстом четырехсегментном абдомене – брюшке скорее пчелином, чем рачьем, – вместе со ртом, половыми органами и органами выделения отходов. Потеря абдомена хоть и смертельна для рака, но не приводит к мгновенной гибели: наблюдались особи, жившие без него до двенадцати суток, почти без утраты основных реакций. Пищеварительный тракт – самая отсталая часть организма, с чрезвычайно низким кпд. Это и гонит раков на завоевание все новых и новых жизненных пространств, наполненных пищей. Это же, по-видимому, стало в древности причиной развития мозга, – когда перед видом возникла мрачная перспектива вымирания от катастрофического недостатка питания. Сейчас-то они потребляют любую органику, используя предварительную искусственную ферментацию. Видели бы вы, дорогой Фил, их бродильные котлы – более мерзкого зрелища трудно себе даже представить! Имеется также речь, удивительно красивая и певучая. Ее органы, в виде множества тонких лепестков, находятся в глубине дыхательных отверстий, размещенных в подмышечных впадинах. Поскольку отверстий два, и мускулатура лепестков достаточно нежна, голоса раков звучат просто божественно! Размножаются они катастрофическими темпами: при благоприятном пищевом фоне каждая самка после трехмесячной беременности откладывает от семи до десяти яиц. Новорожденные раки мягкие и пушистые – ну, чисто розовые котята-цыплята. Первыми твердеют клешни, и самка прекращает кормление молоком. Четыре года детеныши активно питаются, одновременно теряя игрушечную шерстку и приобретая прочнейший панцирь. До наступления половой зрелости из каждого помета доживает четыре-шесть особей. Это происходит в начале пятого года жизни; их вес к тому времени в среднем достигает восьмидесяти килограммов при длине тела около полутора метров. Продолжительность рачьей жизни невелика, лет двадцать, но сколько за двадцать лет каждый из них наплодит потомства? А сожрет органики, при низком-то усвоении питательной ее части?

Глаза Игоря Игоревича разгорались яркими звездами, он казался попавшим в родную стихию, и не похоже было, чтобы собирался в ближайшие часы закругляться.

Однако лекция затягивается, – подумал я. Любознательность любознательностью, однако мне вовсе не улыбалось провести еще часок-другой, изучая на голодный желудок особенности строения внутренних систем и органов прабобров, а также их отличия от организмов земных и близрасположенных к земным. И я пошел на коварный выпад в духе фрейдизма. Стоило Игорю Игоревичу примолкнуть на секундочку, переводя сбившееся от волнения и научного азарта дыхание, как я невинно поинтересовался:

– Игорь Игоревич, извините мое праздное любопытство, а кем вы были до войны?

Удар был силен и пришелся ниже пояса.

Игорь Игоревич поник и, опустив глаза, нервно забарабанил пальцами по краю пульта управления изображением. Потом выхватил из внутреннего кармана початую кубинскую сигару, прикурил от охотничьей, не гасимой ветром и дождем спички, уставился на меня своим немигающим взглядом и сказал хрипло:

– Я был тем орнитологом, вторым.

Рука, полная силы, может сделать больше, нем целый мешок, набитый нравами.

Макс Штирнер

Завтрак оказался замечательным: половина цыпленка-гриль, внушительная порция отварного риса, салат из свежих овощей и полулитровая кружка душистого земляничного йогурта. Сок, чудесный апельсиновый сок в запотевшем стеклянном кувшине, без труда мог утолить жажду и у египетской мумии периода первой династии.

– Если вам хочется чего-то еще, скажите Клавочке, – посоветовал Филиппу Игорь Игоревич, когда тот, отдуваясь – перестарался-таки, пожадничал, – отвалился на высокую мягкую спинку необычайно удобного стула.

Клавочка, приятная полная женщина с добрыми, как у многих поварих, глазами, улыбнулась Филиппу из-за чистенькой стойки и, приглашая продолжить трапезу, качнула кудрявой головой в кружевном крахмальном колпаке. Он, притворно изобразив ужас, замахал руками и закатил глаза: Что вы, что вы, хозяюшка, куда же еще-то?!

Хозяюшка, кажется, всерьез огорчилась отказом. Филипп почувствовал угрызения совести и ухватил румяное яблочко из глубокой соломенной корзинки, стоящей на столе. Захрумкал, брызжа прохладным соком. Вкуснотища!

Игорь Игоревич безразлично поглощал капустный салат, один только капустный салат с зеленым луком и оливковым маслом, хоть и в совершенно потрясающих количествах, запивая его чистой водой.

Вегетарьянец, значица, али постует, – подумал с уважением Филипп. Сам он никогда бы так не смог. Точно.

Он покрутил головой.

В небольшой столовой было пустовато. Пара вполне земных парней, того же примерно, что и Филипп, возраста, похожих как близнецы и одетых в знакомое темно-зеленое трико, попивала дымящийся темный напиток, кофе, вероятно, и с любопытством поглядывала в сторону новичка. Филипп кивнул им приветственно. Близнецы заулыбались в ответ, но подойти знакомиться не спешили – Игорь Игоревич, наверное, пугал не только Димчика.

Вышеозначенный родитель ужаса прервал между тем на мгновение завтрак, извлек из внутреннего кармана – того же, где упокоилась недокуренная сигара – тоненькую стопку бумажных (или похожих на таковые) листов и подтолкнул к Филиппу.

– Простите, Фил, я чертовски проголодался и поем еще немного. А вы можете пока ознакомиться с контрактом. Если условия вас удовлетворят, распишетесь. Вот перо. – Он протянул охмуряемому рекруту солидно, очень солидно выглядящий Паркер.

– Там кровь?! – прошептал Филипп восторженно.

– Нет, но если желаете… – Игорь Игоревич пожал плечами. – Во время медицинского обследования у вас возьмут немного. После проведения анализа попросим: медики, думаю, уступят нам пару миллилитров. – Он наконец мигнул и расцвел вампирской улыбкой, глядя на ошарашенного Капралова.

– Обойдусь, чего уж там, – сказал тот и углубился в изучение контракта.