Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чёрт бы Пашку взял, честное слово. Нина выдохнула только тогда, когда дочка из комнаты вышла. Швырнула одеяло на разложенный диван, руки в бока упёрла и зажмурилась. Если честно, хотелось закричать. Сильнее всего давило на психику чувство беспомощности. То, что как бы она не пыталась, не получалось вырваться из замкнутого круга. Иногда казалось, что кроме мыслей о деньгах, в ней ничего не осталось. Пустота внутри и одна единственная мысль в голове. Нужно оплачивать квартиру, сеансы психотерапевта, нужно кормить ребёнка, покупать одежду, краски и дорогую бумагу для рисования, нужно самой во что-то одеваться. А теперь на пороге сборы в школу, то есть, необходимо раскрутить бывшего мужа на оплату подготовительных курсов в специализированной гимназии, а если верить Людмиле, ещё и найти деньги на вступительный взнос. Правда, Арину ещё не приняли, а этого очень хотелось. Значит, денег надо больше. А если Пашка не появится ещё месяц, два? Поневоле задумаешься: а не пойти ли на панель? Подумав об этом, Нина посмеялась над собой, открыто, не скрываясь. Из ванной комнаты слышался шум льющейся воды, и она не боялась, что Арина её злой смех услышит.
Новая неделя ничего хорошего не принесла. В выходной Нине повезло столкнуться в магазине со старой знакомой, Лариса была на взлёте карьеры, Нина была наслышана об её успехах, и даже затаённую зависть чувствовала, а оказавшись лицом к лицу с бывшей соперницей, не слишком обрадовалась. И была уверена, что Лариса тоже не слишком искренна, и её такой живой интерес к жизни Нины только от любопытства. И первым делом, конечно, ей фальшиво посочувствовали по поводу разлада в семейной жизни.
— Слышала, Пашка в Москву подался. — Лариса склонила голову на бок, разглядывая Нину. — Не понимаю, как ты справляешься.
Нина нервно огляделась по сторонам, окинула взглядом полки, заставленные банками консервированного горошка и кукурузы. Заставила себя улыбнуться.
— Да как-то. Я стараюсь.
Лариса наморщила нос, пытаясь казаться серьёзнее.
— Это правда, что вы расстались?
У Нины всё-таки вырвался вздох.
— Да какая теперь разница?
— Нет, разница есть. Если он бросил тебя с ребёнком…
— Лариса, он меня не бросал. Он уехал, ему надо заниматься своей карьерой. Да что я тебе-то об этом говорю? — Нина решила немного польстить, надеясь, что Лариса отвлечётся на себя-любимую и позабудет о её личной жизни. Но куда там! Взгляд Ларисы, не смотря на сверкнувшую улыбку, остался цепким. Пришлось развивать тему дальше. — Он приезжает, но не так часто, как хотелось бы… Арише. Она по нему очень скучает.
— А ты?
Так и запустила бы ей в лоб банкой с горошком.
— Все уже знают, что мы расстались, — постаралась уйти от прямого ответа Нина.
— Что ж на тебя всё валится-то? — сочувственно вздохнула Лариса. Взглядом пробежалась по фигуре Нины, оценила джинсы с барахолки и лёгкую футболку. — А ты так в школе и преподаёшь?
Нина кивнула.
— И хватает? — Тон Ларисы показался Нине странным, но уже через пару мгновений догадалась в чём дело. Но сознаваться не собиралась, больно много чести. За спиной пусть говорят, что хотят, осуждают её, но сама она ни за что не признается.
— Не хватает, конечно. Но Паша помогает.
— Тебе нужно сменить работу. — В глазах Ларисы сверкнуло неприкрытое злорадство и намёк, и Нина вспомнила, как они, семнадцатилетние девчонки, стояли за кулисами, в ожидании начала конкурса и обменивались многозначительными взглядами соперниц, а после, совершенно одинаково замирали в последнюю минуту перед выходом, скрестив пальцы. Наверное, Лариса молилась или мечтала куда более рьяно, чем сама Нина, иначе разница в их положении и финансовом состоянии сейчас не бросалась бы так в глаза.
— Я подумаю, — пообещала Нина и начала прощаться.
— Уже убегаешь?
— Прости, на самом деле тороплюсь. Ариша с няней. Передавай всем привет.
— Обязательно. — Лариса пленительно улыбнулась ей на прощание, но Нина чувствовала её взгляд, от которого было не по себе, ещё долго. Такое чувство, будто её лягушка поцеловала — склизко, холодно и мерзко. И это притом, что Лариса на самом деле выглядела отлично: молодая, красивая, успешная, одно её портило — она знала себе цену и не умела ценник прятать, и даже шестизначная цифра на нём, положения не спасала. Хотя, не в положении Нины по этому поводу злорадствовать, на её ценнике (а он у всех есть, надо только поискать), нулей куда меньше.
А через два дня снова пришлось встретиться, причём эта встреча Нину шарахнула по голове покруче, чем метеорит, о котором утром в новостях говорили. И в этот раз Лариса признавать её не спешила. Она была в группе приглашённых директором школы гостей. Приехали журналисты, о школе должны были снимать сюжет, и Михаил Семенович, ради такого события, ходил важный, словно не директором школы был, а министром образования или, по крайней мере, в это кресло метил. Сначала присутствие Ларисы Усмановой среди чиновников, Нину удивило, но когда гостей повели в актовый зал, где в этот час занимались второклашки из летнего лагеря, поняла, что Ларису пригласили специально, чтобы похвастать и продемонстрировать разноплановость педагогического подхода. Усманова, как ей и полагалось, умилилась, даже в уроке участие приняла, попыталась научить детей нескольким па, а Нина стояла в стороне и за всем этим наблюдала, надеясь, что её не заметят. Но Михаилу Семёновичу приспичило похвастаться перед всеми её профессиональным уровнем и призовыми местами, а Нина, вежливо улыбаясь в камеру и незнакомым людям, краем глаза следила за Ларисой.
Дурное предчувствие росло и разрасталось, и она никак не могла с ним справиться. И даже вздохнуть с облегчением не успела. Кажется, гости ещё по ступеням крыльца спуститься не успели, а Люда Потапова уже вошла в актовый зал, и знаком отозвала Нину в сторонку.
Выглядела озабоченной, и Нина, и без того переполненная дурным предчувствием, ощутила странную горечь во рту.
— Просит, чтобы ты к нему зашла, — сообщила Люда, приглядываясь к Нине.
— Прямо сейчас?
— Да. — И тут же непонимающе прищурилась. — Что-то случилось?
— Скоро узнаем. — Нина попыталась изобразить воодушевлённую улыбку, но сама понимала, что не преуспела. По пути к приёмной директора, старалась настроиться на позитив. Не слушала наставления Люды, которая, уверенная в том, что лучше всех знает привычки и требования Михаила Семеновича, без остановки давала ей советы. Но Нине что-то подсказывало, что советы ей не пригодятся.
Михаил Семенович встретил ее серьезным взглядом. Гости пределы школы покинули, журналисты разъехались, и, казалось бы, он должен чувствовать облегчение, но он был хмур и напряжен, по всей видимости, напоследок его чем-то расстроили. И судя по его взгляду, свое разочарование он готовился выместить на Нине.
— Проходите, присаживайтесь.
Нина коротко улыбнулась, и присела на краешек стула у стола директора.