– Он позволил мне самой выбрать компаньонку, а сам почти с ней не разговаривал, по крайней мере, недолго, и не на тему, которая требует обсуждения.

– Улыбка и кивок.

Он смотрел на нее несколько долгих секунд, но Амелия не собиралась разрушать чары этого взгляда. Против своей воли она затерялась в его завораживающих глазах, в восхитительном оттенке карего, обрамленного золотом: сплошь жидкое пламя – необычно и неожиданно красиво. Глаза у него такие же глубокие и таинственные, как и он сам.

По неизвестной причине, чем дольше она тонула в шелковистых озерах, тем сильнее пульсировало в ее потаенных, интимных местах.

Услышав протестующий возглас, она взглянула на стоявшую в дверях, сбитую с толку компаньонку и безмятежно ей махнула:

– Можете идти, Мари. Я скоро буду.

* * *

Еще один список в кармане его жилета. Что мать, что дочь!

Он снова взглянул в ту сторону, где стояла готовая убежать Амелия. Черт возьми, она – воплощенная беда, на которую почти нет управы: вся женственная красота на поверхности и чувственный адский огонь внутри. Мужчина может сойти с ума от желания обладать такой женщиной. Ее слова были резкими, тон – язвительным. Но каковы будут на вкус эти сочные пухлые губы, если завладеть ими в глубоком, страстном поцелуе?

Он одним глотком прикончил бренди и с видимой легкостью поставил на буфет пустой бокал.

Было время, когда он хотел того, что олицетворяла Амелия: жену, детей, дом. Но из-за собственных неверных решений теперь обитал на задворках общества и питался крошками того, что бросала ему судьба. Необходимость соблюдать тайну сломала ему жизнь, сожаление омрачило мечты, а пепел надежд лучше оставить развеянным по ветру. Возможно, сознание этого и позволило ему стать сговорчивее и смириться с ее сумасбродным предложением.

Что-то, близкое к уязвимости, вспыхнуло в ее изумрудных глазах, когда она отдавала ему список.

– Предлагаю начать завтра.

Откашлявшись, он вернулся мыслями к насущной проблеме:

– Встретимся в полдень в Гайд-парке. На задах Оксфорд-стрит, напротив Тайберн Гэллоуз есть одно место. Я видел его, приехав в город, и оно прекрасно послужит нашей цели. Это заброшенное, оставляемое пешеходами в стороне поле. Вам такой вариант подходит?

– Подходит, – выдохнула она. Ее как будто удивил его амбициозный план.

Для них имеет смысл поскорее все начать. Так Ланден будет на шаг ближе к тому, чтобы выполнить свое обещание. А после того как разрешится проблема с городским домом, он навсегда уедет подальше от этого города.

– Я позабочусь обо всем необходимом, – выговорил он медленно, подчеркивая каждое слово постукиваньем каблуков сапог об пол кабинета. Амелия казалась взволнованной. Ее зеленые глаза были широко распахнуты и сверкали, но он не мог понять, почему.

Именно этого она хотела. Именно ради этого заключила с ним соглашение.

– Я буду там. И приведу с собой Мари.

– Ну что же. Сойдет и она.

Эти слова легко слетели с его языка. По какой-то причине щеки Амелии порозовели.

Ланден был намерен запугать ее, убедиться, что контролирует ситуацию, дополнить список ее требований и позаботиться о том, чтобы как можно скорее выдать ее замуж, но ее близость выводила его из себя.

Впрочем, возможно, его тактика все же сработала. Ее спина была прямее каминной кочерги. К несчастью, он тоже постоянно находился в напряжении.

– В таком случае до завтра.

Ее голос прозвучал уверенно и сильно, хотя поступки говорили о другом. Она отскочила с его дороги, как испуганный кузнечик, и поспешила выйти из комнаты.

Позже вечером, поужинав в своей спальне, Ланден подошел к окну и стал смотреть на ночное небо. Он вспоминал прошедший день. Пришлось обойти правду, когда он попросил на завтра экипаж, и Мэтью почти не задавал вопросов, только предложил ему пользоваться лошадьми, когда и сколько он захочет. Его великодушие вызвало у Ландена угрызения совести. Прошлый опыт научил его, что утаивание чего бы то ни было приводит к боли.

Туча закрыла луну туманной вуалью, и прошедшие годы внезапно исчезли, оставив Ландена в том переулке, куда он верхом последовал за братом, стараясь раздобыть любой обрывок сведений, чтобы поделиться ими с Мэтью, который терпеливо ждал его в конюшне. Он принял вызов лучшего друга, потому что сам сгорал от любопытства узнать, где его брат-герцог проводит каждый вечер. Втайне он был уверен, что в каком-то опасном или скверном месте. Столь же интригующем и запретном, как бордель или игорный дом.

Но все пошло не так, как планировалось. Не только тогда, но и с тех пор.

Он оттолкнулся от подоконника, подошел к кровати и лег под свежие простыни, хотя и был уверен, что сон не придет. Ланден скривился, вспомнив кошмары, которые изводили его с самой смерти родителей. Брат успокаивал его, просил не плакать и гасил свечу перед уходом. В то время он искал не такого утешения, но оглядываясь назад, понимал, что, возможно, это приготовило его к безжалостному унынию и пустоте, которые теперь наполнили его дни.

Ланден сморгнул, прогоняя тяжкие воспоминания, и вынудил себя успокоиться. Тело постепенно расслабилось, а мысли вернулись к Амелии и его обещанию относительно завтрашнего дня.

Почему она не оказалась невыразительной, рано располневшей мышкой? Он и тогда сделал бы все, чтобы выдать ее замуж, но не напрягался бы так в ее присутствии, отзываясь на ее невероятную красоту.

Он умирал от желания дотронуться до ее волос. Эти непокорные локоны умоляли о его прикосновении, их шелковая пелена была настолько соблазнительна, что даже сейчас ему хотелось запустить в нее пальцы и притянуть к себе, пока эта грива не накроет голую кожу тонким черным покрывалом. А ее ноги, ее губы…

Его тело снова напряглось, и он выругался в темноту. Будь она кем-то другим, он преодолел бы крошечное расстояние между их ртами и завладел ее полными губами, чтобы изведать их вкус. Мед или лимон?

Сердце Ландена билось о ребра, и он потер ладонью лицо, словно желая стереть непрошенные образы. Проклятье, он слишком долго жил без женщины! Никакое другое объяснение не имеет смысла. Он дошел до такого состояния из-за того, что много лет жил в деревне.

Но если он не оставит эти мысли, о любом отдыхе не может быть и речи.

Сыпля ругательствами, не предназначенными ни для чьих ушей, кроме собственных, он вынудил себя закрыть глаза и решительно отсек весь внешний мир.

– Сегодня ты в странном настроении, – заметила Шарлотта, разбрасывая крошки голубям, суетившимся у ее ног. – Обычно ты болтаешь без умолку. Что-то не так?

Амелия улыбнулась, прекрасно сознавая, что любая попытка скрыть свои эмоции будет бесплодной.

– Прости. Я все время молчу? Зато у меня много всего на уме. Я согласилась встретиться с тремя джентльменами, выбранными Мэтью и Скарсдейлом, поскольку надеюсь получить хоть какое-то право голоса в этом деле. Но никогда нельзя быть ни в чем уверенной.