Джереми кивает. Он, кажется, полностью погружен в свои нежелательные поиски, чтобы помочь беспокойной душе бедного дяди Эда обрести мир в загробной жизни.

— Они могут заметить гроб. Как насчет того, чтобы кремировать его? Тогда вам будет легче прокрасться на территорию и похоронить его. Вы могли бы сделать это посреди ночи. Я даже помогу, если понадобится. Держу пари, это будет отличная история для моего творческого проекта.

Либо он говорит серьезно, либо он лучший актер в мире. Я подыгрываю, мысленно планируя путь к отступлению.

— Теперь я могу себе это представить. В одном из комплексов, где он похоронил свою собаку, была старая яблоня. Он отлично впишется.

— Если вы решите похоронить его, мы протащим гроб ночью, одетые в черный камуфляж, и закопаем гроб так, чтобы владельцы и арендаторы никогда его не нашли. Он будет чувствовать себя как дома, и у тебя будет великий секрет. Бьюсь об заклад, это было бы именно то, что он хотел. Я всегда готов помочь, если ты решишься. — Похоже, он взволнован.

Я немного подавлена, и не только из-за дяди Эда. Я начинаю новую бутылку сидра. Голова кружится, но слова легко слетают с языка.

— Зная мою удачу, свет включится, а маленькая собака начнет лаять, и полиция приедет, чтобы арестовать нас. Я должна спросить маму, что она будет делать. Это же ее брат.

— Действительно. — Джереми надувает губы. — Наверное, будет трудно объяснить, зачем нужно хоронить кого-то под деревом, но разве это не законно?

— Не уверена. Никогда раньше не пробовала.

После этого наш разговор прерывается на несколько минут. Дух моего дяди не материализуется до такой степени, чтобы Джереми мог видеть или чувствовать его, но мы оба согласны, что холод вторгся в комнату. Я допиваю четвертую или пятую бутылку сидра несколькими быстрыми глотками. Пора сматываться отсюда.

— Я не ожидал, что ты будешь такой интересной, — говорит Джереми. — Ты можешь подвезти меня до дома?

— Мне не следует садиться за руль. Я переночую здесь. — Мой план состоял в том, чтобы захватить кровать Кайла.

— Все в порядке. Я живу близко.

— Насколько близко? — спрашиваю я. Мой язык заплетается.

— На другом конце кампуса.

— Пока. — Я машу Кайлу, когда мы покидаем вечеринку. Свежий воздух освежает, и часть меня начинает понимать, что это плохая идея. Я переминаюсь с ноги на ногу, но все же сажусь в машину, завожу мотор и спрашиваю Джереми, куда ехать.

Мы оказываемся в жилом комплексе рядом с тем, в котором живу я.

— Хочешь зайти посмотреть на мою квартиру?

Я пожимаю плечами.

— Отличненько. — Я хихикаю, выбираясь из машины.

Мы входим в грязную квартиру, стены которой оклеены плакатами: полуголая женщина, лежащая на машине, и «Ходячие мертвецы» (примеч.: популярный в Америке телесериал). Когда я мчусь через комнату, остальные плакаты расплываются и превращаются в смесь из сисек, задниц и зомби.

— Мой сосед по комнате здесь, но он уже храпит на диване. Он нас не побеспокоит. Теперь мы действительно можем познакомиться друг с другом. — Мы поднимаемся по ступенькам и входим в его спальню.

— Хорошо. — Я стою посреди комнаты, не зная, что делать дальше. Но потом я начинаю думать о дяде Эде и о том, что его больше нет. Я не в силах наслаждаться тем, что может предложить жизнь. Болезнь ограничила его существование. Может быть, на одну ночь, я не позволю своему беспокойству ограничивать меня.

Джереми приближается, и его рука начинает медленно скользить вверх по моему бедру.

— У тебя такая нежная кожа.

Я отталкиваю его руку и отодвигаюсь на дюйм.

— Что мы собираемся здесь делать? — Я осматриваю комнату в поисках места для отдыха. Вариантов не так много.

— Это. Приляг со мной на кровать.

— Зачем? — Интересно, глупый ли это вопрос? Я решаю, что да, но не могу взять свои слова обратно, поэтому жду ответа.

— А ты как думаешь? Мы можем поговорить и обняться. Находя контакт друг с другом. — Он садится на кровать и ложится на спину.

Я смотрю на него, раздумывая, хочу я этого или нет. Я пьяна, но не настолько.

— Разве мы не можем посидеть и поговорить? — Слова звучат немного невнятно, так как у меня пересохло во рту.

Он снова садится.

— Хочешь чего-нибудь выпить? Мы могли бы выпить водки.

— Нет, спасибо. — Не хочу показаться грубой, но я хочу уйти. Все идет не так, как я планировала. Если понадобится, есть окно, через которое я могу вылезти.

Я чопорно сажусь на его кровать. Он нежно гладит меня по плечу. Он терпелив и не торопится. Это приятно, и я начинаю расслабляться.

— Приляг со мной, — повторяет он через несколько минут. И затем Джереми откидывается на кровать.

Я колеблюсь, но, в конце концов, делаю то же самое. Это может быть, чем угодно, но только не комфортным.

— Напомни, на каком ты сейчас курсе?

— Я на первом курсе, а ты?

— Я уже выпускаюсь. Какая у тебя специальность? — спрашиваю я, когда его рука скользит по моему животу.

— Я учусь на фармацевта. — Он говорит это, как я полагаю, соблазнительным шепотом.

— Ах. — Мне требуется минута, чтобы задать еще один вопрос, и я начинаю чувствовать себя неловко.

Это не тот положительный опыт знакомства, который назначила мне врач.

— Тебе нравятся? Основные предметы?

Я думаю, что делать дальше, пока Джереми бубнит о лекарствах и возможностях работы в крупных фармацевтических компаниях. Мои глаза начинают закрываться, когда его голос затихает.

— Даниэль, ты слушаешь? — спрашивает он, прежде чем продолжить.

Я киваю, мои длинные каштановые волосы покрывают подушку. Но я не слушаю. Несколько часов назад у меня были большие надежды, что в этом году все будет по-другому. Серия романтических трагедий омрачала мою жизнь в колледже в течение предыдущих трех лет, но это выпускной год. Снаружи у меня все упорядоченно: оценки, отличное резюме, друзья; но внутри у меня беспорядок. Единственное, чего мне не хватает, — это любви.

Именно по этой причине я и оказалась здесь. Но я ведь не хочу просто переспать с кем-то, верно?

— Мне очень жарко, и я никогда не сплю в одежде. Нам просто нужно раздеться.

— Прошу прощения? — Мои глаза распахиваются.

— Мы должны раздеться. Я никогда не ложусь одетым в постель. — Джереми внезапно встает с кровати и начинает снимать одежду. Он медленно расстегивает свою окровавленную белую рубашку от Ральфа Лорена (примеч.: Ральф Лорен — американский модельер, дизайнер и предприниматель) и бросает ее на пол. Он снимает ботинки и расстегивает ремень. Потертые джинсы сползают на лодыжки. Я моргаю,