– Ты считаешь, что этим можно хвастаться перед любимой девушкой?

– В общем, ты прав, – неохотно сказала я. – И долго ты так скрываться будешь? Как же ты работал?

– А меня без документов брали. Им так даже выгодно. Налогов никаких платить не надо. Нет человека и все тут. А мне… так и выбирать особо не приходилось. Сама все понимаешь.

Я задумалась. Ситуация складывалась незавидная. Милиция могла появиться с минуты на минуту, а Денису встречаться с ними никак нельзя. Это и ежу было ясно.

– Тогда – уходи! – решительно сказала я. – Ребят я предупрежу. Не теряй зря времени.

– Да они еще не скоро появятся, – усмехнулся он. – Я сигарету успею еще одну выкурить.

– Лучше не искушай судьбу, уходи сейчас.

После недолгих препирательств Денис ушел краем берега, нырнув в заросли кустов. Я пару раз видела его спину, а потом он растворился в чащобе.

Сзади себя я никакого шума не слышала, из чего можно было сделать вывод, что Вася хорошо утешает Милу и плакать она не может по причине своей занятости.

Я сцепила пальцы. Всего в двух метрах от меня был труп и я мучилась от любопытства. Мне хотелось на него посмотреть, но вместе с тем я понимала, что это зрелище может оказаться серьезным испытанием для моих нервов и лучше мои нервы все-таки поберечь, а не ставить над собой эксперименты.

Наконец, любопытство пересилило, я раздвинула кусты и… меня чуть не вырвало. Опухший покойник со спутанными волосами шевелился в воде. От неожиданности я чуть не вскрикнула, но присмотревшись, поняла, что на труп накатывались легкие волны, и от этого создавалось впечатление, что он шевелится. В глаза бросилась распухшая рука и скрюченный мизинец.

Я отступила обратно, выковыряла окурок Дениса из земли и закинула его подальше. Затем, развернувшись, почти бегом направилась к машине.

Милочка и Васек сидели на траве. Милочка тихо всхлипывала, а Васек обнимал ее за плечи.

– А где Денис? – спросил Василий, поднимая на меня глаза.

– Ушел. Здесь вот такое дело, ребята, – сказала я твердым тоном. – Дениса не надо в это дело впутывать. Он меня предупредил, что ему нужно держаться от ментов подальше. Он уже пересекался со служителями закона и у него нелады с ними.

– Убил кого? – охнула Мила.

– Что ты мелешь? – рассердилась я. – Просто была пьяная драка. Его собирались сделать крайним, но он вовремя утек от ментов. Фактически он в розыске и обнаруживать себя не может. Теперь картина ясна?

– В целом – да, – задумчиво сказал Васек. – То есть, как я понимаю – его с нами и не было.

– Мы влипли… простонала Милочка.

– Мила! – я повернулась к ней. – Только ты одна и можешь разрулить эту ситуацию.

– В смысле?

– Твоя мать работает в местной администрации. Не последний человек в нашем городе. Пусть она вмешается в это дело. Все равно выхода у нас нет…

– Ты думаешь, меня мать за такие дела по головке погладит?

Людмила Федоровна славилась тяжелым нравом и была скора на расправу.

– Ты все-таки ее дочь и на растерзание она тебя не отдаст.

– Надеюсь, – прошептала Милочка. Судя по всему, она была в состоянии близком к обмороку.

– Значит так, Дениса с нами не было. Мы приехали на пикник втроем.

– Групповушка, – осклабился Васек. – Две девушки и один мужик. А что? Я – не против.

– Я тебе сейчас по кумполу заеду, – пообещала я, – если ты не угомонишься. – Тут дело серьезное, а ты расшалился, как пионер в первый вечер в лагере.

– Труп, конечно, дело серьезное, кто бы спорил… – начал Васек, но моментально осекся под моим взглядом. – Все. Закончил.

Мы услышали шум подъезжающей машины и разом повернули головы в сторону источника звука.

К нам ехал милицейский «уазик».

– Приехали! – прошептала я.

Милочка всхипнула, но Васек сжал ее руку, и она затихла.

Капитан милиции Гаврилин Никита Семеныч долго и нудно расспрашивал нас о покойнике, пока фотограф и судмедэксперт занимались своим делом, то есть непосредственным осмотром трупа. Похоже, он никак не мог взять в толк, что знакомы мы с ним не были и помочь следствию ничем не можем. Осознав, что свидетели из нас никудышные, капитан заметно опечалился и натужно крякнул.

– Значит, вы его не знаете?

– Нет, – выдохнули мы.

– А зачем вы сюда приехали?

– Рыбачить, – ответил Васек, проникшись ролью главного в нашей компании.

– В будний день? – усомнился милиционер.

– Я – безработная, – быстро вставила я.

– Взяла отгул, – прошептала Милочка.

– Нахожусь во временном неоплачиваемом отпуске, – отрапортовал Васек.

Гаврилин покачал головой.

– Придется вам проехать вместе со мной и оформить все показания на месте.

Я чуть не взвыла, вспомнив об оставленной на даче Эве, которая сидит и ждет меня. Сколько времени займет поход в отделение милиции – одному Богу известно. Рядом с капитаном переминался с ноги на ногу старлей – длинный белобрысый парень с оттопыренными ушами. Он старательно записывал наши слова в блокнот, часто вскидывая глаза на начальника, словно ожидая услышать от него похвалу или на худой конец одобрительный рык. Но его шеф был поглощен беседой с нами и не обращал на своего старательного помощника никакого внимания. Я уже было хотела сказать о том, что меня на даче ждет приехавшая сестра-иностранка на девятом месяце беременности, но тут к капитану подошел судмедэксперт и тихо что-то сказал.

– Иностранец? – на лице Гаврилина отразилось явное отвращение. И я могла его понять. Только этих хлопот не хватало на его голову! Тут бы со своими трупами справиться!…

– Француз? – переспросил он.

И я закрыла рот.

Несколько минут спустя я уговорила Милочку позвонить матери. Та нажала на нужные рычаги и нас вскоре отпустили по домам, обязав явиться для дачи показаний по первому звонку.

За руль села Милочка, но она явно нервничала, и поэтому ей пришлось пересесть на переднее сиденье, а машину повел Василий.

Первые пять минут мы молчали, затем Милочка изрекла:

– От маман мне влетит. По первое число. Даже не знаю, что я буду ей говорить.

– А ничего! – бодро откликнулась я. – Скажешь: так и так, поехали на рыбалку…

– Упал… очнулся… гипс, – меланхолично вставил Васек. – Только вместо гипса – труп.

– Тебе все шуточки, – судя по тону Милочки, она была готова снова заплакать.

– Вась, прекрати свои дурацки шутки, – вмешалась я. – Видишь: человеку плохо. Ты вообще как труп обнаружили Петросяном заделался.