Сложности с непокорным народом Манна могли заставить ассирийцев в правление Ассархаддона собирать припасы и лошадей из Мадая. До этого главным источником снабжения являлась Замуа, но хотя она всегда была лояльной к Ассирии, с восточных границ этой провинции угрожали маннеи. Постоянно, со времен набегов Салманасара, операции на территории Мадая были опасными, хотя Тиглатпаласар III (746–728) собирал с нее дань. Но теперь кажется, что ассирийское вмешательство в дела мидян для них абсолютно нежелательно, поскольку, когда силы Ассархаддона начали проникать на их территорию, между этими кампаниями три вождя сами появились в Ниневии, желая добиться помощи ассирийцев против мятежников у себя на родине. Это были Уппис из Партакки, Занасанна из Партукки и Раматайя из Уруказарбарны. Первое из названий, Партакка, вероятно, обозначает зарождавшуюся центральную иранскую провинцию, позднее называвшуюся Парфией, но ее расположение в то время неизвестно. Все эти территории находились значительно дальше контролируемых Ассирией Замуа и Парсумаша, и просьба ассирийской защиты, исходящая из страны, населенной, очевидно, мидянами, и уплата значительной дани наводят на мысль, что объединение мидян при Деиоке, о котором рассказывает Геродот, было домыслом более поздних времен. В 676 г. до н. э. ассирийцы вторглись на территорию мидян вплоть до горы Бикни (Демавенд, северо-восточнее Тегерана) в местности Патушарри, а между 676-м и 673 г. набеги на эту территорию стали интенсивнее. Конечно, очень вероятно, что путь ассирийских армий лежал к югу от территории Мадая, но без вмешательства мидян и киммерийцев, разумеется, не могло обойтись.

К 672 г. до н. э. Ассархаддон, видимо, достиг уровня подлинной стабильности на своих восточных границах, но пророческие тексты показывают, что с 674 г. начала расти его озабоченность деятельностью некоего Каштарити, который решил объединять маннейские, мидийские и недавно прибывшие киммерийские силы и, более того, угрожал и так слабым гарантиям дани из страны Манна. По-видимому, Каштарити царствовал в местности Kap-Каши в центральном Загросе, где основное население оставалось касситским. На достаточных основаниях современные ученые установили, что это был не кто иной, как Геродотов Фраорт и сын Киаксара, о котором говорили как о первом царе, подчинившем персов мидянам. Каштарити отобрал у Ассирии Дур-Энлиль и Шарру-Икби, два главных маннейских города, и правил страной Манна, пока кампания Ашшурбанипала после 660 г. до н. э. не восстановила там ассирийское господство. О покорении Фраортом вождя парсуа Теиспа современных данных у нас нет, но, судя по обстоятельствам отношений Кира с Ашшурбанипалом, о которых будет упомянуто в следующей главе, это вполне правдоподобно.

Рис. 15. Покрытая глазурью шкатулка, найденная в Сузах. Приблизительно 700 г. до н. э. Высота – около 6 дюймов.

Начальные столкновения между ассирийцами и мидянами наблюдались на территории, простиравшейся от Каспийского моря до Персидского залива. В них были вовлечены Урарту и Элам, а страна Манна использовалась урартами и мидянами в качестве марионетки, в то время как скифы очень ловко пользовались преимуществом текущей ситуации, главным образом помогая киммерийцам.

Эти обстоятельства объясняют смесь стилей в образцах из Зивие, и мы должны иметь их в виду при поисках начал специфического индийского искусства. В чем же тогда состоит значение основных предметов клада Зивие, пекторали в форме полумесяца и трапециевидных пластин, которые нельзя отнести ни к ассирийским, ни к урартским, скифским или маннейским источникам? Если мы не желаем идти проторенным путем, не стоит ли нам отнести их к искусству мидян, пребывавших до этого момента в тени, или к искусству парсуа, к чьей территории в Центральном Загросе мы можем предположительно приписать луристанские ситулы, фаянсовые пластинки и шкатулки из Суз и Чога-Замби-ля, для которых характерен тот же самый звериный стиль (см. рис. 8)? Несомненно, на этой стадии нам не следует утверждать категорически наличие специфической мидийской формы искусства, хотя ситулы, фаянс и золотые пластины Зивие безусловно разделяют одинаково эклектическое отношение к ассирийским источникам, показывают одних и тех же мифических зверей, имеют один стиль проходящих рядов животных (рис. 15). И конечно, на блюдах Зивие, луристанских ситулах и пластинах изображение грудных клеток животных в виде вогнутых треугольников, прикрепленных сверху к тазу «кнопкой», – это изощренность, которая, как мы увидим, будет продолжаться на начальной стадии ахеменидского искусства. Кажется вероятным, что мидийское искусство возникло в этом «смешанном стиле», который мы находим в Северном и Центральном Загросе.

Рис. 16. Мидяне, несущие дань, выгравированные по краю бронзового саркофага из Зивие.

О внешнем виде и одежде мидян в этот ранний период ассирийское искусство оставило нам общее, но не лишенное противоречий изображение. Рельефы Саргонидов показывают их людьми среднего роста, коротко стриженными, носящими плащи из овчины или накидки из шкуры леопарда. На них зашнурованные сапоги, доходящие до икры ноги, остроконечные шапки с широкими лентами на лбу или падающими тремя складками – короче говоря, обычная одежда людей, живущих в холодных районах. Люди с очень похожей внешностью в бахромчатых (на шерстяной подкладке) и пятнистых (из шкуры леопарда) накидках выгравированы по краю бронзового саркофага, в котором был найден клад Зивие (рис. 16).

Прошло не так-то много времени, и эти отдельные стычки привели мидян в крепкие тиски ассирийских войск. Власть Фраорта (Хшатриты, Каштарити в ассирийских текстах) была недолговечной: новое племя, происходившее от парсуа, вскоре одержало победу над южной ветвью персов в Парсумаше. Их вождем был Хакаманиш, прародитель, именем которого назвали линию Хакаманиша, или Ахемена, как называли его греки, а со времени его внука Ариарамны до нас дошла первая историческая надпись на персидском языке (выполненная клинописью), касающаяся Ахеменидов (рис. 17). В ней дается родословная Ариарамны, его брата Кураша (Кира I) и их отца Чишпиша (Теиспа) от Хакаманиша. Сам Теисп в этой надписи носит титулы «великого царя, царя Аншана» (Анзана) – эламское название для области, расположенной к северу и востоку от Суз в современном Хузистане. Возможно, имя Теисп совпадает с именем Теушпы, одного киммерийского вождя, упомянутого в летописи Ассархаддона 678 г. Термины надписи Ариарамны не оставляют сомнений: хотя эта территория была центром вотчины дома Ахеменидов, до времени Теиспа ее покорили далеко не полностью. Вероятно, парсуа все еще двигались на юг и захватили эту территорию у эламитов. Более того, Ариарамна многозначительно записывает, как бог Ахура-Мазда дал ему Парсу, страну «великую лошадьми, великую людьми», и тем самым впервые сообщает по-персидски имя высшего бога арийцев. Эта надпись также указывает, что Ариарамна завладел территорией к юго-востоку от Парсумаша и Аншана, землей Парсы (современная провинция Фарс вокруг Шираза). Своему брату Киру он дает лишь титул отца «царь Аншана», оставляя себе почетное звание «царя царей, царя Парсы». Неизвестно, при каких обстоятельствах после смерти Теиспа между двумя его сыновьями были поделены территории парсуа. Разделение, выраженное в этой надписи из Экбатаны, – если это действительно запись тех времен, а не более поздняя подделка, – согласуется с титулами, приведенными затем в летописи Набонида.