холодильника варенье, а сгущенку убрала от сластены подальше. Плюхнув в тарелку половник каши, поставила ее перед сыном. — Ешь, пока я вижу, как ты это делаешь.

— Заче-ем?! — Выдохнул он с досадой.

— Затем, что я замучилась чистить присохшие хлопья под ободком унитаза. Еще раз найду, туалет помоешь сам. Заодно ванную и кухню. А, брось, пожалуйста, в стиралку белье. — Напяливая в комнате джинсы и пытаясь накрасить без зеркала губы, вспомнила о словах сына и снова появилась на кухне. — Так зачем тебе звонил отец?

— Со своей… большой любовью он летит в Италию и приглашает меня отправиться с ними. — Описывая размер чувства немолодого мужчины, сын вытянул руку далеко вперед и поводил пальцами.

— Э-э-э… — Кажется, мои глаза стали выразительными и без макияжа.

— От тебя требуется какое-то согласие и оформление документов.

— И ты готов с ними лететь?

— Твоя рубашка неправильно застегнута. — Измазанная в каше ложка ткнулась в мою сторону.

— Не меняй тему. — Строго сказала я. — Ты готов?

Манька, растянувшаяся под нашими ногами, переводила глаза с меня на сына и обратно, чувствуя застывшее в воздухе напряжение.

— И что такого? — Пожал плечами Сережка. — В Италии тоже живут. Кстати, лучше, чем здесь.

— Ты этого не знаешь. — Я переступила через собачий хвост и налила себе воды. — Всегда лучше там, где нас нет.

— Понятно, что не знаю. Но, если поеду, обязательно поделюсь впечатлениями. Говорят, там жарко. И апельсины на улицах растут. Между прочим, все куда-то ездят. И только мы сидим, словно приклеенные! Ой, прости, прости… Забыл про экскурсии на рабские плантации, засаженные огурцами.

— Всего-то пара теплиц… — Задумчиво поправила я. — Значит, хочется взглянуть на чужую жизнь?

— Угу. — Ложка шлепнулась в недоеденную кашу. — А ты, пока меня нет, можешь прокатиться в Тюмарково и как следует познакомиться с этим невероятно живописным местом.

— М-да… Папина нынешняя ухихикается.

— Да ладно… Может, от смеха лопнет и перестанет напоминать привязанные друг к другу воздушные шарики. И вообще: радуйся, что один из твоих детей сядет на шею папе, а второго, даже не уговаривая, легко можно взять с собой туда, где интернет похож на сказку: все слышали, но никто не видел. Между прочим, вы обе мечтали о травке, комарах, коровьих лепешках и прочих прелестях сельской жизни! Маня! В деревню поедешь?

Посмотрев в собачьи глаза, я медленно кивнула головой.

— Заметано. Пусть папа перезвонит и сообщит, какие справки надо собрать и прививки сделать. Вот, к примеру, отправляющимся в Индию колют комплексную сыворотку: кажется, от чумы, бешенства, лихорадки, столбняка и сибирской язвы.

— Сама ты язва! — Хмыкнул сын. — Училась бы у нынешней: сюси-пуси, все лапуси… Папа ее с ног до головы золотом обвесил!

— Вот и я удивляюсь прочности ее шеи. Как и объему отцовского кошелька.

— А я о чем! — Тарелка с недоеденной кашей нырнула в мойку. — Ванька говорил, на море есть такие крутые водные горки… И остального тоже… много.

Я усмехнулась и потрепала его по волосам:

— Не переусердствуй. Одно дело — женщина, другое…

— Я — единственный сын!

Рассмеявшись, я чмокнула его в макушку.

— Ночную бабочку рассвет не испугает. А денег я тебе с собой дам.

— Мама! Не увлекайся! Еще минута — и ты опоздаешь на работу!

— Помой посуду! — Крикнула я, уже вылетая из дома. И только в лифте, бегло себя оглядев, поняла, что пуговицы я так и не перестегнула.

***

Однако накручивала я себя зря: в кратчайшие сроки решив дело с загранпаспортом и визами, мой прекрасный, но, увы, бывший мужчина пятничным вечером приехал за Серенькой.

— Готов? — Спросил он парня, зайдя в двери квартиры.

— Да. — Кивнул тот и показал на спортивную сумку, в которой носил хоккейную форму.

— Тогда идем. — Отец протянул руку к ее ремню, но Сергей улыбнулся и мягко отвел его ладонь.

— Я сам.

— Но… — Мужчина, наконец, посмотрел на меня.

— Мы меняемся, а он — просто растет. — Улыбнулась я и пожала плечами.

— Только давай без ценных указаний! — Тут же завелся он.

— Не буду. — Рассмеявшись, я погладила сыну плечо.

— Идем, пап. То, что она мне сказала, я тебе перескажу по дороге. — Хитрющий Серенькин глаз покосился в мою сторону. — Думаю, этого хватит, чтобы занять себя не только вечером, но и в полете. Ты на нее не обижайся… Бабушкина генетика!

Кажется, плечи бывшего мужа дернулись.

— Легкого перелета и хорошего отдыха! — Пожелала я, закрывая дверь и чудом удерживая себя от соблазна еще раз стребовать обещание по поводу звонков, внимания, питания, купания… Рот пришлось закрыть рукой, уже тянувшейся к телефону.

Но спасла меня от этой глупости моя Маня — второй любимый ребенок, вовремя углядев в окне наглого толстого голубя. Услышав лай и тупой удар носом в стекло, я побежала на кухню. Пока мы вдвоем гоняли расхаживающую по карнизу птицу, машина уехала. А я даже не помахала им вслед…

Налив себе в чашку холодного зеленого чая, машинально вытянула из раскрытой пачки печенюшку. И тут же когтистая лапа требовательно царапнула мою ногу.

— Приятного аппетита! — Пожелала я собаке, смачно хряпнувшей лакомство. Когда последние крошки были подлизаны, Маня вздохнула и положила мне на колени свою ушастую голову.

— Что, моя хорошая? — Спросила ее. — А ведь у нас с тобой появилась уникальная возможность побывать в тех краях, где мы побывали зимой. Как считаешь, стоит туда ехать? Время у меня есть… — Продолжила я, глядя в висящий на стене календарь. — Ключи от дома — тоже. Лес, прогулка, речка…

Заветное слово «гулять» понимает каждая собака. Поднявшись на задних лапах, Маня вытянула передние поперек моих коленей и завиляла хвостом.

— Тогда — решено! Завтра собираемся, послезавтра едем в Тюмарково. Интересно, хозяева оставили в доме хоть одну кровать или стоит закинуть в багажник надувной матрас?

***

Июньское раннее утро уже красило нежным светом зубчатые стены древних кремлей и монастырей центральной части России, когда мы с Маней, покинув вечно суетный город, выехали на трассу. Машин было мало, поэтому мое рассеянное внимание реагировало исключительно на пешеходные переходы и ограничительные скоростные знаки. Не хотелось в первый же день путешествия попасть под камеру в какой-нибудь деревеньке, выпустившей из ночных объятий сараев толстых глупых кур, так и норовящих самоубиться о проезжающий мимо транспорт. Понятно, что птичек жалко… Но еще жальче было себя: тормозной путь с месивом под колесами становился непредсказуемым и опасным. Так что в населенных пунктах каждый куст казался потенциальным местом засады. Однако к моей радости штакетник и слеги сельских заборов приказали долго жить, сменившись непробиваемым металлопрофилем.

Пока Манька, недовольная ранним пробуждением, досыпала на заднем сидении