Едва Гейб открыл дверь, как огромный рыжий пушистый Маклейш, ничем не напоминавший несчастного израненного котеночка, некогда найденного Энн, пулей вылетел из дома. Все попытки догнать его и вернуть назад долго ни к чему не приводили. Наконец Гейб, спрятавшись за углом, подкараулил кота и набросил на него свой пиджак. Энн невольно улыбнулась, вспоминая эту сцену…

Да, но почему она постоянно думает об этом человеке? Черт побери, хватит! Их отношения должны быть только деловыми. И что в этом Хантере такого, из-за чего она не может выбросить его из памяти? Конечно, он строен, черноволос, с большим чувством юмора. Пожалуй, сексуален. Но это отнюдь не означает, что из-за него нужно терять голову! Тем более что у Гейба, видимо, куча недостатков.

Тут Энн машинально стала загибать пальцы: простоват, грубоват, самонадеян, инфантилен и, возможно, безответствен.

Она могла бы и дальше продолжать этот список, убеждая себя не думать о Гейбриеле, если бы… если бы подсознательно не искала в нем достоинства.

Сознавшись себе в этом, Энн нажала на педаль. «Фольксваген» пару раз чихнул, потом взревел и завелся. Без приключений выбравшись из центра города, она вскоре выехала на загородную автостраду. За окном мелькали зеленые лужайки и белые коттеджи. Вдали синели склоны гор. А вот и дорожный указатель: «К озеру Ходж».

Энн машинально сбавила скорость. Почти на самом берегу этого озера расположен «Шейди» — санаторий для выздоравливающих. Там сейчас лечится ее отец. Она часто навещала его. Но сегодня пятница, и обычно у Энн в этот день полно дел в магазине. Отец это знает и не ждет ее. Что ж, тем лучше. Неожиданная встреча с дочерью будет для него особенно радостной.

При мысли об отце на лице Энн заиграла счастливая улыбка. Все тревожные мысли рассеивались, а неприятности отступали далеко на задний план, когда они виделись с Дэниелом Розетти. Она бы все отдала, только бы удалось полностью восстановить его рассудок, помутившийся после смерти жены! А каким жизнерадостным, каким деятельным был отец раньше!

Энн свернула на дорогу, ведущую к озеру. Ряды эвкалиптов и кипарисов тянулись к югу. Среди деревьев виднелись черепичные крыши небольших уютных домиков. В стороне от озера располагались плантации, на которых вот уже более полувека выращивали испанский табак.

Немного не доезжая до санатория, Энн остановилась у кондитерского магазинчика. Здесь она всегда покупала отцу его любимые леденцы. Но за прилавком стояла сама хозяйка. Энн показалось неудобным беспокоить ее из-за такой мелочи. В результате на заднем сиденье машины появился объемистый белый пакет, набитый всевозможными сладостями…

Еще несколько минут, и «Фольксваген» Энн припарковался во дворе санатория. Она поднялась по ступенькам к парадному входу и позвонила. Почти тотчас на пороге появилась старшая медсестра миссис Кингуолтон и, узнав Энн, изумленно всплеснула руками:

— О, мисс Розетти! Мы вас сегодня не ждали.

— У меня были кое-какие дела в городе. Вот я и решила по дороге заехать. Как он сейчас?

— Неплохо. Даже обедал самостоятельно. — Миссис Кингуолтон взглянула на часы и с сожалением добавила: — Вам осталось всего двадцать минут, мисс Розетти. Позднее допуск к больным прекращается. Поймите меня правильно: никто из нас не должен нарушать распорядок. Пациенты сами этого требуют.

Энн про себя усмехнулась: ее отец, наоборот, всегда любил неожиданности. Соблюдать распорядок казалось ему скучным делом.

— Вы мне разрешите помочь Дэниелу во время ужина, миссис Кингуолтон? — справилась она у медсестры.

Но миссис Кингуолтон, недовольно поджав губы, проговорила:

— Вы, конечно, можете остаться, мисс Розетти. Пожалуйста… Но я бы не советовала этого делать.

— Почему?

Энн знала, что многие посетители помогают в санатории больным родственникам. И здешние медики не препятствуют этому. К тому же у них тогда остается меньше забот. Но всякий раз, когда ей случалось обращаться с подобной просьбой, следовал отказ.

— Вы должны понять, Энн, — переминаясь с ноги на ногу, пыталась ее убедить старшая медсестра, — у вашего отца особый случай. Когда он чем-то занят, весь его организм, включая мозг, работает совершенно нормально. Но как только он увидит, что вы хотите помочь ему, чуть ли не держите ложку, то тут же разволнуется. И это скажется на его общем состоянии. Могут даже начаться сердечные спазмы.

Энн сокрушенно вздохнула и побрела по коридору к залитому солнечным светом холлу.

Дверь палаты, где лежал Дэниел, была приоткрыта. Она остановилась, постучалась и просунула туда голову.

— Энни! — раздался радостный возглас. — Вот так сюрприз! Ну, моя маленькая обезьянка, заходи и обними своего старого больного папочку!

В палате было еще трое пожилых пациентов. Энн давно знала всех и приветливо им улыбнулась. Дэниел поцеловал дочь в лоб и обернулся к соседям по палате.

— Хороша, не правда ли?

В его голосе звучала такая отцовская гордость, что все заулыбались и утвердительно закивали. Впрочем, так повторялось каждый раз, когда Энн навещала отца.

— И ты сегодня очень хорошо выглядишь, папа! — сказала она, нежно обнимая отца.

— Садись, садись! — засуетился Дэниел и, схватив дочь за руку, потянул ее к стоявшему у стены диванчику. — Вот так. А теперь рассказывай, что заставило тебя сегодня спуститься с гор? Не думаю, чтобы в городе было лучше, чем у нас дома!

Энн огляделась и, убедившись, что поблизости нет вездесущей миссис Кингуолтон, воровато сунула в руки отцу пакет с конфетами.

— Что это? А-а! Карамель и прочие сладости! И для этого ты ездила в город?

— Нет, не только для этого.

Дэниел пустил пакет по кругу, что вызвало всеобщий восторг. Убеленные сединами старики радовались как дети. Энн подумала, что, купив побольше сладостей, она не так уж плохо поступила.

— Дочка, — проговорил Дэниел, засунув за щеку сразу две конфеты, — объясни все-таки, зачем ты потащилась в город? Какие-нибудь проблемы с продажей твоих зверюшек?

Энн, поглядывая на отца, подробно рассказала о визите к адвокату, коте Маклейше и встрече с Гейбриелом. Дэниел слушал очень внимательно, а когда она закончила, спросил:

— Насколько я понял, этот юный Хантер абсолютный балбес?

— Нет. Во всяком случае, не совсем. Просто к нему надо привыкнуть.

— Понятно. Видывал я таких. Желторотые шалопаи, болтающие всякий вздор и запивающие его пивом.

Энн представила себе стройную фигуру Гейбриела и, улыбнувшись, отрицательно покачала головой.

— Нет, папа. Пивом он, похоже, не очень увлекается.

— Значит, есть какие-нибудь другие мерзкие пристрастия.

— Да нет же, папа! Это очень симпатичный молодой человек. Разве что не очень серьезный. И ты прав, что поговорить он любит.