Я следовал за Геной молча, нам еще предстоит веселье. На первом этаже зашли в лифт — редкость для зданий той эпохи. Поднялись на третий этаж, и вот уже кабинет того самого следователя Черкасова Игоря Юрьевича, во всяком случае, так гласила табличка.

Весьма… функционально. Рабочий стол, стул, шкаф, пара тумбочек и, собственно, все. Ну, еще одна дверь, в которую мы зашли. Допросная? Размером в пару туалетов, стол и стулья у самых стен.

— Присаживайтесь, — произнес Обручев.

— Мне бы чайку или кофе, — ответил я. — Не успел утром выпить, а голова плохо соображает.

Блондинчик приказал сопровождающим сходить за напитком. Я сел за стол.

— Борис Иванович, — расположился Обручев напротив. — Сейчас я с вами пообщаюсь. Потом, возможно, господин Черкасов задаст вам несколько вопросов.

— Приступим? — спросил я. — У меня в спальне две дамы стынут… Не хотелось бы их оставлять надолго. Сами понимаете…

Обручев никак не отреагировал. Я же прощупывал то, как он относится к Ольге и как это повлияет на его суждения и мотивы при общении со мной. Вообще интересно, что этот отпрыск семьи здесь делает.

Принесли кофе. Сделал глоток… Железа сразу же подала сигнал: в напиток чего-то добавили. Если я правильно думаю, то какое-нибудь зелье. Правды? Точно! То, что должно развязать язык. Уже такое пробовал, когда меня пытали, один дедушка рискнул меня разговорить. Ничем хорошим для него это не закончилось, как и для одного генерал-майора.

Гена внимательно смотрел за тем, как я одним глотком осушил кружку.

— Итак, Борис Иванович, — положил он папку на стол и достал оттуда листок бумаги. — Что вы хотите поведать следствию?

— Ничего… — перебил я его.

— В смысле? — удивился он. — Вы были освобождены от обязательной службы со своими людьми на стене, вам дали офицерские звания. Прибыли в город недавно, навещали Марковых, Царевых, гуляли по городу.

— Все так, — кивнул я.

— Расскажите подробнее про момент, когда на вас напал монстр… Пожалуйста! — скорчил он недовольную морду.

— Все началось… А вам с какого момента? — уточнил я.

— С любого! — начал Гена злиться. — Если что, я задам вопросы.

— Шел я давеча к генералу Долгорукову, дочурка у него очень мне в душу запала. Ну, и переговорить хотел с ним как мужчина с мужчиной. Есть у нас дела кое-какие общие. Почти у самого особняка, метров за двести-триста, на меня напала тварь ростом метра два с половиной. Черный весь, сила немереная. Не успел я и глазом моргнуть, как меня отделали. Конец!

Все это время Обручев записывал показания. Он поставил точку в предложении и поднял взгляд на меня.

— С какой целью вы направлялись к генералу?

— Поговорить, — ответил я.

— Как вы добирались до особняка?

— На машине. И потом решил прогуляться.

— Кого вы встретили на улице?

— Не помню, по голове сильно получил.

— Борис Иванович, — отложил Гена ручку. — Такое ощущение, что вы не хотите помочь следствию и что-то скрываете.

— Правда? — Искренне удивился. Такое ощущение, что вы зашли в тупик в этом деле и сейчас ищете козла отпущения, — улыбнулся я. — Геннадий! Пришли ко мне домой с военными, сочинили какую-то байку, что я должен идти с вами, обыскиваете мой особняк. Думаете, после этого я горю желанием общаться?

— Значит, сотрудничать вы не намерены? — стал он записывать свои же слова.

— Намерен. Почему же? — посмотрел на пустую чашку из-под кофе. — Вот только не совсем понимаю, чего вы хотите и добиваетесь.

— Давайте попробуем по-другому. Марковы, Царевы, Обручевы, Долгоруковы… В каких вы отношениях с этими родами? — сдерживаясь, медленно произнес Гена.

— Царевы — никаких, кроме того, что дочка главы — моя жена. Обручевы — никаких, кроме того, что дочка — моя невеста, Марковы — род моего отца, у нас сложные отношения с ним после моей дуэли с братцем, который решил сдохнуть. Ну, и Долгоруковы… Софушка — моя слабость, а генерал — мой знакомый. Может кого упустил, но вы срашивайте.

— А что с Борзовыми и Говоруновыми? — поднял взгляд Гена.

— Ничего, — пожал я плечами. — Кроме того, что два лоботряса теперь в моем еще несуществующем роде.

— Вы участвовали в каком-либо виде в нападении на аристократические роды в Новосибирске? — наконец-то задал он мне правильный вопрос.

— Нет! — ответил я и встал. — На этом все? Могу идти?

— Пойдешь, когда я тебе скажу! — сквозь зубы процедил Обручев.

— Слушай, мальчик, — улыбнулся. — У тебя какие-то проблемы? Беспокоит, что у меня связь с твоей самой любимой сестренкой? Поэтому ты докопался?

— Следите за языком, Борис Иванович!

— Слушай, Гена! Пока не очень понимаю, чего ты добиваешься. Я был достаточно воспитан, чтобы пойти с тобой, даже отвечал на твои вопросы, но не позволю вмешивать меня в дело, в котором я сам пострадавший, — улыбнулся засранцу.

Хочет поиграться? Сейчас я ему устрою!

— Какие задачи вы выполняли на службе? — решил он зайти с другой стороны.

— Государственная тайна, — подмигнул я ему.

— Что вы делали в Тобольске?

— Государственная тайна.

— Как вы связаны с генералом Вяземским?

— Государственная тайна.

— Как… — продолжил он.

— Государственная тайна! — перебил его. — Мальчик, ты глупый? — выдохнул я. — Хочешь узнать, что не по твоему рангу, это тебе к полковнику Трутню или к генералу Долгорокову. Можешь обратиться к судье его величества. Ты же из ИСР? Точно. Загляни к Анатолию Викторовичу Славецкому.

— Что-то у вас слишком много «знакомых», которые не обделены властью — Фыркнул Гена.

— Что поделать… — Пожал я плечами. — К хорошим людям, как я люди тянутся…

Обручев пожевал губы и вышел. Сука он за собой дверь закрыл. Если просто свалю, могут быть проблемы. И это все? Я рассчитывал на что-то более серьезное. Послали зеленого придурка, у которого ко мне претензии. Ждал дальнейших действий.

Вот же уроды! Уже полчаса, и никого. И тут ко мне пожаловал мужичок, на вид ему лет сорок с хвостом. Борода неряшливо торчала в разные стороны, неестественно голубые глаза. Он молча сел за стол и достал несколько бумаг, стал их внимательно читать, не обращая внимания на меня.

Следующая нелепая