– И каким же способом?

Я тут же пожалел, что спросил: мне в отличие от Нэйтана никогда не нравилось обсуждать цифры.

Он улыбнулся, затянулся любимым «Винстоном» – закон о запрете курения на рабочих местах на моего агента не распространялся – и пустился в объяснения, доказывая, что девятый роман побьет все рекорды.

– Ну, что думаешь?

– Ты прав – как всегда.

Мой голос выдал полное отсутствие интереса к теме. Нэйтан насупился, посмотрел мне в глаза, как будто надеялся прочитать мои мысли, и выдохнул дым.

– Что с тобой происходит, Сэмюэль?

– Ничего.

– Не ври! Что-то не так, я чувствую. Можешь мне довериться.

– Я просто… устал. Мне нужно время для себя, хочу остановиться, оглянуться, понять, к чему пришел.

– Ясно. Может, отправишься на несколько дней за границу, развеешься, глядишь – настроение и улучшится?

– Нескольких дней будет мало. Я хочу взять паузу – на год, может, на два…

Нэйтан нервным движением раздавил окурок в пепельнице.

– Шутишь?

– Серьезен как никогда. Я должен перевести дух.

– Ты прекрасно знаешь, что договор тебе этого не позволяет! – вышел из себя Нэйтан. – Роман в год, к точной дате!

– Мой договор с издательством скоро истекает, значит, ты можешь все устроить. Издатель поймет, что мне необходимо восстановить силы.

– Даже не надейся. Он понимает одно – логику рынка, а она очевидна: читатели каждую весну ждут выхода новой книги. Если они ее не получат, переметнутся к Норману Макколи.

– Глупости! Нас с Норманом читают одни и те же люди.

– Как бы не так! Ты его «сделал», и теперь твоя аудитория намного шире. Нельзя оставлять конкурента одного на дистанции, это навредит твоему имиджу. Свято место пусто не бывает – даже второе место, и его сразу займет один из аутсайдеров, на которых делают ставку конкурирующие издательства. Тебя выбьют из седла!

– Черт побери, Нэйтан, мы о романах говорим или о скачках?

– Не умничай и не придирайся к словам. Наш Господин Издатель делает на тебе огромные деньги, так что вольную ты никогда не получишь.

– Я жалуюсь, что устал, что мне невыносимо скучно, а ты снова о презренном металле!

– И что с того? – рыкнул он. – Ты разве не знаешь, что стал ходячим предприятием? За твой счет живет куча бездарей, окопавшихся в издательстве. Ты хоть раз слышал, чтобы патрон заявил: «Я устал как собака и решил удалиться от дел – на год-другой, – а вы тут разгребите проблемы и прикройте лавочку!»?

Я вздохнул, побежденный логикой его рассуждений.

– Прибереги красноречие для другого случая, Нэйтан. Ты тысячу раз прав, но я устал от этого книжного конвейера, мне обрыдло.

– Не хватает вдохновения? Не беда! Ты не первый. На Макколи теперь работают «литературные негры». Захочешь – найму для тебя лучших. Не волнуйся, писать они за тебя не будут, но помогут разрабатывать идеи, выстраивать сюжетные линии, оттачивать интригу.

– Я не о том, Нэйтан. Сколько можно бултыхаться в одном и том же болоте, готовить варево по одному и тому же рецепту?

– Тебе набило оскомину твое имя – Сэмюэль С. Сандерсон – или большая триада «Сантименты – Саспенс – Секс»? Она превратила тебя в успешного автора, позволяет каждый год зарабатывать миллион долларов!

– И что с того? Я написал один хороший роман – первый, а потом мусолил ту же историю, меняя только имена и географические названия…

– Бред свинячий! – перебил меня Нэйтан. – В каждой твоей вещи есть оригинальная интрига, все вокруг превозносят до небес твой творческий гений, твое воображение. Не забыл, что один роман даже экранизировали?

– Один из восьми! И фильм получился дерьмовый!

– Да, потому что режиссер был никудышный!

Мы вели сугубо бесполезный разговор. Я заключил договор с одним из крупнейших издательств страны и обязан был кропать романы, следуя раз и навсегда определенной бизнес-модели, покуда хватит сил и здоровья или не иссякнет интерес читателей. Но я хотел выговориться, объяснить простыми словами, что со мной не так.

– Я сто́ю больше, Нэйтан, и знаю это.

– Больше, чем миллионы долларов?

– Завязывай разговоры о деньгах! Я готов остановиться прямо сейчас – бабок мне хватит до конца жизни. Речь о литературе. Я могу писать великие романы.

– Что ты называешь «великими романами»? Интеллектуальные «размышлизмы», интересные разве что сотне читателей да паре яйцеголовых критиков?

– А почему нет? Нечего надо мной потешаться. Многие хорошие авторы выпускают по серьезной книге в год и имеют бешеный успех. Ты же сам любишь такую литературу, я точно знаю.

Нэйтан пожал плечами, закурил очередную сигарету, сильно затянулся и выпустил дым из ноздрей. Мне показалось, что он лихорадочно обдумывает план, способный нейтрализовать мои «настроения».

– Ну что же, пиши этот… это произведение, – наконец произнес он.

– Не понимаю…

– Сочиняй очередную вещь для издательства, а параллельно твори «Великую Книгу». Закончишь – издадим ее… под псевдонимом.

– Зачем? – изумился я. – Не хочешь сбивать с толку моих читателей?

Нэйтан чуть прикрыл глаза, как сытая рептилия, насупил кустистые брови и спросил:

– Тебе нужно больше правды и искренности? Понимаю – и уважаю. Но в таком случае как ты можешь даже думать о том, чтобы опубликовать под собственным именем текст в совершенно ином стиле? Если читателям понравится, ты решишь, что обязан успехом былой славе, а не качеству текста. Псевдоним, неизвестное имя на обложке застрахует тебя от сомнений.

– Рассуждение иезуитское, но справедливое.

– Ничего нового я не придумал. Псевдоним – верное средство, многие им пользовались. Эмили Бронте однажды даже «поменяла» пол – на обложке «Грозового перевала» стоит мужское имя Эллис Белл. Стивен Кинг подписывался Ричардом Бахманом.

– Да знаю я, знаю. Француз Ромен Гари писал романы под именем Эмиля Ажара и дважды получил Гонкуровскую премию. Борис Виан использовал множество псевдонимов.

– Ты уже приступил?

– Набросал несколько идей, – признался я.

Я действительно написал около пятидесяти страниц, начал три года назад и время от времени возвращался к тексту – когда ясно мыслил или был в таком отчаянии, что не мог сочинять очередную сентиментальную историю, хотя делал это на автопилоте. Я нашел все нужные слова, созрел эмоционально, но мне хронически не хватало времени, да и голова была все время занята другим.

– И какой же жанр ты выбрал?

– Это будет автобиография… автобиографический роман.