тех божествах, которых они считали своими защитниками на новых местах. Главным покровителем гражданских общин и полисной организации городов, как и всюду в Западном и Северном Причерноморье, считался Аполлон Иетрос. Земледельческий характер экономики способствовал распространению культа Деметры, Коры, Диониса; торговцы отдавали предпочтение Гермесу и Посейдону, рыболовы — Артемиде Агротере. С религиозными верованиями были связаны в основном и культурно-творческие процессы в городах. Богам сооружали храмы и алтари, устанавливали статуи. На празднества собирались все жители. На них нередко устраивались спортивные, музыкальные и поэтические состязания. Для даров божествам не только привозились разнообразные предметы изобразительного и прикладного искусства, но и возникали специальные мастерские для изготовления таковых. В общем такое отношение к религии способствовало более широкому развитию торговли и местного ремесла, давало возможность увидеть новые художественные образы почитаемых божеств.

Греки во всем придерживались тех традиций, которые бытовали на их родине. При исполнении погребальных обрядов устраивались небольшие процессии и тризны, одевались черные одежды, близкие родственники рвали на себе волосы, исполнялась сольная песня-плач. Покойника нередко сопровождала гражданская община. В могилу клали необходимые, по их представлениям, вещи, набор которых зависел от социального ранга умершего. В потустороннем мире он должен был не испытывать недостатка в тех вещах, которыми пользовался при жизни. В погребениях VI в. до н. э. при раскопках обнаружены различные сосуды, украшения, оружие и многочисленные бытовые вещи.

* * *

Даже по имеющимся скудным материалам ясно, что аграрное хозяйство, — прежде всего земледелие, животноводство и садоводство являлось главной базой экономического развития всех боспорских полисов и основой благосостояния их граждан. Из этого можно сделать вывод, что греки переселились сюда не для завоевания варваров с целью наживы или налаживания только торговых операций, а для того, чтобы постоянно жить и обрабатывать свой участок земли. Это и был главный стимул их переселения.

Традиционно владелец земельного участка считался полноправным гражданином полиса, что обуславливало устойчивое социальное положение в обществе, экономическую независимость. «В гражданской общине существовала своя система ценностей. Сам полис сограждан был высшей ценностью. Противопоставление личности обществу, индивида коллективу не могло иметь места, ибо только благо и процветание целого обеспечивало благо и процветание каждого, — вслед за выдающимися греческими философами Платоном и Аристотелем считает Г.А. Кошеленко. — Земледелие рассматривалось как наиболее достойное гражданина занятие, иные занятия осуждались, осуждалось и стремление к богатству выше уровня, необходимого для нормального существования членов ойкоса. Гражданская община стремилась регулировать уровень благосостояния граждан, не допуская чрезмерного расслоения, угрожающего гомогенности гражданского коллектива. В системе ценностей, созданной гражданским коллективом, важное место занимали традиционность, стремление сохранить все отношения в неизменном состоянии».

Такие черты и особенности полисной организации наблюдаются в архаическое время и на Боспоре. Однако, если в последующем они во многом сохраняются в других греческих полисах на Понте Эвксинском, например, в Истрии, Аполлонии Понтийской, Ольвии, Херсонесе Таврическом, то на Боспоре в силу различных причин и обстоятельств принесенные из метрополии главные полисные традиции во многом нарушаются. Боспор в этом отношении представляет собой уникальное явление истории античного мира. Однако причина этого заключалась не в особом характере гражданских общин, а в появлении сильных политических личностей, стремившихся к единоличной власти в окружении воинственных варваров и стремлении выжить перед их угрозой. Впоследствии это получило совершенно иное непредсказуемое развитие, чуждое менталитету греков VI-V вв. до н. э.

Первые шаги на пути к созданию Боспорской державы

Людям различным разная плата за труд бывает сладкой.

Пастырь овец, землепашец, тот, кто птиц уловляет,

Тот, кого кормят моря — думают все об одном:

Как голод им утолить. Но для тех,

Кто на играх или в бою добивается славы, тому наградой

Высшей будет, если имя его на устах сограждан

Своих и чужих.

Пиндар

Начало скифской угрозы

Еще не завершилось окончательное покорение Ионии, как персидский царь Дарий I Гистасп, собрав огромное войско, при помощи милетских кораблей приблизительно между 519 и 512 гг. до н. э. летом двинулся на завоевание Скифии. Точная датировка его похода до сих пор не установлена. Кроме того, и относительно скифо-персидской войны существуют две противоположные точки зрения. Одни ученые, восприняв рассказ Геродота во всех деталях, как реальное событие, считают, что персы, преследуя кочевников, прошли степи нынешней Украины и преодолели все водные бассейны вплоть до Дона. Другие, наоборот, полагаются в основном на сведения Страбона о том, что этот поход завершился печально, в так называемой гетской пустыне между Дунаем и Днестром.

Так оно, скорее всего, и было. Косвенным свидетельством столь неудачного и непродолжительного похода персов может быть и то, что заселившие к этому времени все побережье греки, бежавшие от них же из Ионии, совершенно не пострадали, хотя, естественно, и претерпели немалый страх. В итоге они все-таки избежали персидского вторжения и разорения на новых местах обитания. Поскольку боспорские греки находились на самом большом отдалении, они, следует думать, оставались наименее обеспокоенными походом Дария.

Тот факт, что они беспрепятственно заселили в VI — начале V в. до н. э. обширные прибрежные территории в Восточном Крыму и на Тамани, указывает, что в этом регионе не было какого-либо оседлого или постоянно проживавшего здесь населения. Отдельные племенные объединения скифов в архаическое время размещались, с одной стороны, в степях Прикубанья и Северного Кавказа, а с другой, в Добрудже и Подунавье. Ни в одной из областей милетско-понтийской колонизации не зафиксированы военные захваты земли эллинами. Синдские земледельцы и скотоводы не препятствовали появившимся внезапно эллинам, будучи заинтересованными в их соседстве. Тем более, что пришлые переселенцы вначале не вмешивались в их внутренние дела, стараясь наладить с ними торговые и добрососедские отношения. Первоначально на всех поселениях отсутствовали какие-либо оборонительные сооружения. Создается впечатление, что переселенцы чувствовали себя здесь в безопасности.

Однако обстановка постепенно начала меняться уже в конце VI — начале V в. И более резкое ее изменение относится приблизительно к 490-450 гг. до н. э. Причем не только на Боспоре Киммерийском, но и во всех областях, заселенных греками в Северном и Северо-Западном Причерноморье. Прежде всего это проявилось в уходе переселенцев с сельских поселений, составлявших основную базу их жизни и экономической самостоятельности. На большинстве этих поселений не выявлено особенно сильных следов разрушений и гибели людей. Тем не менее хоры всех полисов на определенное время опустели. Население сосредоточилось в городах, где началось активное строительство и интенсифицировалась ремесленно-хозяйственная деятельность. Длительный период считалось, что главной причиной этих общих явлений было резкое обострение