В действительности, как думалось мальчику, Швандью рассердилась на него за прямой вопрос — не является ли она сама его биологической матерью.

Теперь же Дункан уже давно знал, что он — человек в своем роде особенный и отличный от других. В разветвленных коридорах Убежища Бене Гессерит было несколько мест, куда ему не разрешалось входить. Мальчик нашел, однако, способы обойти эти запреты и сквозь толстые стекла дверей и окна сумел разглядеть охрану и большие пространства земли, которые легко простреливались продольным огнем из расположенных здесь же дотов. Майлс Тег сам научил мальчика пользе такого расположения дотов.

Сейчас планета называлась Гамму, но когда-то она называлась Гьеди Один, но человек по имени Гурни Халлек переименовал ее. Все это очень древняя история. Древняя и очень скучная. От грязи этой планеты до сих пор исходил слабый запах горького масла, столь характерного для Гьеди времен, предшествовавших Дану. Все изменилось, как рассказывали учителя, за те тысячи лет, что на планете культивируют специальные растения. Айдахо и сам видел вокруг Убежища густые заросли хвойных деревьев.

Продолжая исподволь наблюдать за Преподобными Матерями, Айдахо несколько раз прошелся колесом, играя напряженными гибкими мышцами, как его учил Тег Майлс.

Тег преподавал способы защиты планеты от вторжения. Вокруг Гамму вращались по орбитам наблюдательные спутники. Семьям членов экипажей запрещалось жить на борту этих спутников, что и служило залогом бдительности наблюдателей. Где-то среди межзвездных кораблей курсировали в космосе, корабли-невидимки, экипажи которых целиком состояли из людей башара и Сестер Бене Гессерит.

— Я бы никогда не принял этого назначения, если бы не получил всех необходимых полномочий по организации обороны, — объяснял Тег.

Дункан понял, что именно он был этим таинственным назначением. Убежище было создано только для того, чтобы оберегать его, Дункана Айдахо. Спутники-наблюдатели и корабли-невидимки были частью системы, созданной Тегом для эффективной обороны Убежища.

Все это было частью военного образования, элементы которого казались Дункану странно знакомыми. Изучая способы расположения участков обороны планеты, Дункан уже заранее знал, как следует располагать в космическом пространстве средства защиты. Вся система была очень сложна, но ее элементы — просты и легко поддавались усвоению. Это, например, касалось мониторинга состояния атмосферы и состава сыворотки крови обитателей планеты. Везде были врачи, нанятые Бене Гессерит.

— Болезни — это оружие, — сказал Дункану Тег, — и защита от него должна быть тщательно подготовлена.

Тег очень резко отзывался о пассивной обороне. Он называл ее «пережитком осадной ментальности, которая, как известно, веками порождала смертельно опасную слабость».

Когда Тег начинал говорить о военных науках, Дункан весь превращался во внимание. Патрин и книги в библиотеке подтверждали, что ментат башар Тег Майлс на протяжении длительного времени был и оставался большим авторитетом в этой области для Общины Сестер Бене Гессерит. Патрин часто рассказывал мальчику о своей службе с Тегом, и последний неизменно представал в этих рассказах истинным героем.

— Подвижность — ключ к военному успеху, — учил Тег. — Если ты засел в форте, пусть даже этот форт имеет размеры целой планеты, то в конечном счете ты все равно окажешься уязвимым для противника.

К Гамму Тег относился без особой нежности.

— Я вижу, ты уже знаешь, что это место раньше называлось Гьеди Один. Здесь правили Харконнены, которые научили нес кое-каким полезным вещам. Теперь благодаря им мы знаем, каким жестоким может быть человеческое существо.

Вспомнив эти слова, Айдахо взглянул на Преподобных Матерей у парапета и понял, что в эту минуту они обсуждают его.

Я — назначение этой новой женщины?

Дункан терпеть не мог, когда за ним следят, и от души надеялся, что эта новая Преподобная Мать даст ему время побыть наедине с самим собой, прежде чем приступит к выполнению своего задания. Впрочем, она не выглядела жестокой. Новенькая совсем не похожа на Швандью.

Продолжая выполнять упражнения, Дункан непрестанно повторял про себя свою сокровенную литанию: Проклятая Швандью! Проклятая Швандью!

Швандью он ненавидел с девятилетнего возраста — уже целых четыре года, и полагал, что она не догадывается о его ненависти. Наверняка она уже забыла о том инциденте, который воспламенил ненависть Дункана.

Ему едва исполнилось девять, когда он ухитрился проникнуть в туннель, ведущий в один из дотов. В полутемном туннеле пахло плесенью и сыростью. Мальчик успел выглянуть наружу через бойницу дота, прежде чем его обнаружили и препроводили внутрь Убежища.

Это своеволие обернулось для Дункана жесткой лекцией Швандью — фигуры таинственной и страшной, человека, приказы которого должны исполняться неукоснительно и беспрекословно. Он и теперь продолжал так о ней думать, хотя уже давно знал о существовании Голоса, Повелевающего Голоса, с помощью которого Сестры Бене Гессерит могли сломить волю любого неподготовленного слушателя.

Ей надо подчиняться.

— Ты подверг дисциплинарному взысканию целое подразделение, — сказала тогда Швандью. — Эти люди будут жестоко наказаны.

Это было самое страшное из всего того, что она сказала. Дункан любил многих из охранников и частенько играл с ними, и теперь его друзьям повредит его самовольная отлучка в дот.

Айдахо знал, что значит быть наказанным.

Проклятая Швандью! Проклятая Швандью!

После нотации Швандью Дункан опрометью бросился к главному инструктору, Преподобной Матери Тамалейн — похожей на колдунью старухе с холодными, отчужденными манерами, снежно-белой шапкой волос над узким сухим и морщинистым лицом. Он попросил инструктора рассказать, какому именно наказанию подвергнут его друзей. Как ни странно, Тамалейн задумалась на мгновение, а потом заговорила сухим, скрипучим голосом:

— Наказание? Ну, ну…

Они сидели в тесной учительской рядом с большим залом, готовность которого к занятиям Тамалейн лично проверяла каждый вечер. В учительской была масса сложных и разнообразных приборов для записи и хранения информации, и Дункан предпочел бы учительскую библиотеке, но мальчика не пускали одного в эту святая святых. В комнате, под потолком которой плавали многочисленные светящиеся шары, было очень светло. Когда Дункан вошел, Тамалейн оторвалась от занятий, связанных о подготовкой его завтрашнего урока.

— Каждое наказание принимает форму некоего священного празднества, — заговорила Тамалейн. — Охранники, несомненно, понесут суровое наказание. Очень суровое.

— Празднество? — озадаченно спросил Дункан.

Тамалейн в своем крутящемся кресле повернулась лицом к Дункану и посмотрела ему в глаза. В ярком свете блеснул оскал ее искусственных металлических зубов.

— Для наказанных история всегда принимает дурной оборот, — сказала она.