не опоздал к началу заезда (интересное слово – как на ипподроме, у лошадей). Его здесь всегда принимали с распростертыми объятиями. Театр, возглавляемый Юрием Любимовым, обладал фантастической популярностью у зрителей, а билеты стали своеобразной валютой, которую можно было обменять, например, на покрышки для новых «Жигулей». Юрия Петровича можно было часто встретить в Дубулты в 1970-е годы. И жил он отнюдь не в холле с роялем. С ним мы еще повстречаемся.

Интересно, что все номера в Доме творчества писателей, обставленные стандартной мебелью, походили один на другой. Люксовыми их, конечно, не назовешь, но для творчества вполне подходили. На каждом этаже было по шесть однокомнатных номеров и по четыре двухкомнатных. И никакой роскоши, – чтобы ничто не отвлекало от работы. Таким образом, для всех были созданы одинаковые условия. Дадим слово самому директору – Михаилу Львовичу Бауману, денно и нощно находившемуся на рабочем месте. В июле 1975 года он рассказывал латышскому журналисту и писателю Александру Ольбику:

«Наш Дом творчества в 1973—74 гг. занимал 1-е место во Всесоюзном соцсоревновании среди подобных домов творчества. Пока он считается лучшим в Союзе. Правда, в Пицунде возводится современное здание, в котором, как и у нас, будут отдыхать писатели со всего Советского Союза. Но это пока перспектива. А мы уже сейчас имеем девять комфортабельных этажей, на каждом из которых отдыхает всего 13 человек. Потолочный обогрев и кондиционеры создают в жилых помещениях мягкий микроклимат. В каждой комнате установлен телефон… У нас отменная звукоизоляция, стук пишущих машинок совершенно не слышен в соседних помещениях»{21}. Разве плохо? А на каждом этаже висело объявление: «Тихо! Здесь работают писатели!»

Но если все номера были одинаковыми, то почему ценились именно последние этажи? А потому, что оттуда открывался потрясающий вид на взморье и окрестности. Чем ниже этаж, тем чаще взгляд из окон упирался в сосны, тем меньше были видны Рижский залив и живописно протекающая река Лиелупе – чудесная прибалтийская природа. А какой был закат! Хоть меняй профессию и вступай в Союз художников. Сегодня красивый вид из окна назвали бы бонусом, содрав за это еще и деньги с отдыхающего. А тогда за дополнительную плату купить себе возможность наслаждаться пейзажем было нельзя – только лишь «заслужить». Такова была специфика советской повседневности.

Как заслужить? И талантом, и должностью. И потому на верхних этажах селили не только всесоюзно известных писателей, чьи книги на полках не залеживались, но и тех, кто этими писателями пытался руководить (куда же от них денешься!). Так постепенно сложился своеобразный критерий, тешащий самолюбие советского писателя: раз я живу в Дубулты наверху, значит, меня уважают. Сегодня это может показаться нам странным. В самом деле, какая разница, на каком этаже жить, ибо на Рижское взморье приезжали, прежде всего, работать, а условия для творчества здесь были идеальными. Но если вам придет в голову спросить у кого-то из поседевших советских литераторов: а сами-то вы на каком этаже в Дубулты жили? То делайте это с осторожностью: не надо тревожить людей с тонкой душевной организацией!

Конечно, многое зависело от директора. Михаил Львович Бауман сделал для писателей немало. Почти вся его трудовая биография связана с Домом творчества в Дубулты – это уже свидетельство того, что он был незаурядной личностью. Попробуй-ка столько лет удержаться в своей должности! В общении с излишне придирчивыми, субъективными и ранимыми «инженерами человеческой мысли» нужно быть и дипломатом, и психологом. Трудно всем угодить, особенно если для некоторых так важен вид из окна.

Для многих Михаил Львович был как отец родной. Недаром за более чем 40 лет скопилась огромная стопка «Книг отзывов и предложений». Десять томов – почти собрание сочинений – с благодарностями и автографами всех известных советских писателей[5]. Среди оставивших собственноручные отзывы – Валентин Катаев и Сергей Михалков, Константин Симонов и Алексей Арбузов, Роберт Рождественский и Константин Ваншенкин, Василий Шукшин и Борис Полевой, Юрий Трифонов и Вадим Кожевников, Даниил Гранин и Ярослав Смеляков, Сергей Смирнов и Михаил Дудин, Михаил Светлов и Игорь Сельвинский, Чингиз Айтматов и Евгений Евтушенко, Григорий Поженян и Александр Межиров, Василий Аксёнов и… Эльдар Рязанов. Видимо, растопила, в конце концов, сердце кинорежиссера неустанная забота домотворческих работников о его отдыхе. А может, просто кухня понравилась или с погодой повезло…

Первый том открывается лестным отзывом Самуила Яковлевича Маршака: «От души благодарю всех работников Дома творчества Литфонда во главе с Михаилом Львовичем за их чуткую и неустанную заботу. Если бы в Доме Литфонда было больше чернил, я написал бы больше». И стоит дата: 15 июля 1948 года. Неутомимый детский поэт побывал здесь и в следующем, 1949 году: «До нынешнего лета мне казалось неверным и претенциозным название: “Дом Творчества”. Но за месяц пребывания моего в доме на улице Гончарова я убедился, что это и в самом деле Дом творчества. Мне удалось написать здесь много стихов, сказок, статей…»

А при чем здесь Иван Гончаров, почему именно его имя выбрали для улицы в поселке Дубулты, на которой открылся Дом творчества? Автор трех романов на букву «О» («Обломов», «Обыкновенная история» и «Обрыв» – что уже само по себе уникально), оказывается, приезжал в Юрмалу еще до исторического материализма – в 1880 году. А с ним и Николай Лесков. Знали, куда ехать. И как они только существовали без Союза писателей?!

Хотя я все-таки назвал бы улицу, где расположен Дом творчества, в честь Дмитрия Писарева – критика-шестидесятника и революционера-демократа, утонувшего в Дубулты в 1868 году. Как можно было здесь утонуть – вопрос интересный, ведь море в Юрмале настолько мелкое, что идешь себе, идешь, а воды по колено. Скорее всего, это печальное событие случилось в реке Лиелупе. Но так или иначе, а с тех пор отрицать значение Пушкина для русской литературы (как это делал Писарев) мало кто решался. А критики стали приезжать в Дубулты все реже…

Жаль, что Михаил Львович Бауман не оставил воспоминаний. Но мне удалось отыскать его сына – знаменитого фотографа Вадима Крохина, создавшего отличную портретную галерею советских писателей. Вадим Михайлович сейчас живет в Крыму. Он рассказал, что после Великой Отечественной войны его отца «послали в Латвию для создания дома отдыха ВЦСПС в Дзинтари. А в 1947-м его перевели директором Дома творчества писателей в Дубултах. Позже он чуть было не попал под знаменитое Дело врачей, но отделался лишь легким испугом. Он мне позже сказал: “На войне было не так страшно, поскольку знал, за что воевал, но тогда было страшно – до ужаса – от беспомощности”»[6].

Многие писатели приезжали в Дубулты ежегодно, попав, как говорится, и под фотообъектив Вадима Крохина: «Трифонов, Шагинян и Поженян были постоянными гостями. Постоянно приезжали Арбузов, Рощин, Карелин, Маршак, Роберт и Всеволод Рождественские, Окуджава, Вознесенский, Антокольский, Ахмадулина и многие