в итальянской области Тоскана; во множественном числе это слово означает болота.} в Гроссето, этническое влияние, по словам Ферри, неоспоримо сказывается также в Луккской провинции, которая отличается от Тосканы между прочим высоким ростом и долихоцефалией своего населения, часто наблюдаемыми также в Масса-Карраре, и особенной наклонностью его к эмиграции. Я считал бы это остатком влияния древних диких лигурийцев, которые так часто возмущались против римского владычества. Но резче всего выступает этническое влияние в Ливорно, происхождение которого нам точно известно.

В XVI столетии Ливорно был небольшой деревушкой, расположенной в болотистой местности и насчитывавшей в 1551 году всего лишь 749 жителей. Первыми жителями его были либурны, племя иллирийского происхождения, изобретшие либурны{…племя иллирийского происхождения, изобретшие либурны… – Либурн – античный корабль, галера с двумя рядами весел. Существовали как боевые, так и торговые либурны.} и сделавшиеся знаменитыми пиратами. К ним потом присоединились сарацины, евреи и марсельцы, а впоследствии сюда явились по приглашению Медичи разного рода авантюристы и пираты.

Ливорно за время с 1879 по 1883 год дал наибольшую во всей Италии пропорцию общего числа обнаруженных преступлений, именно: квалифицированных убийств и восстаний, равно как и квалифицированных краж.

Факт этот не может быть объяснен ни особенной плотностью здешнего населения, ибо последняя (355 человек на каждый квадратный километр) равна плотности населения в Милане (355) и значительно уступает в этом отношении Неаполю (1149), ни преобладанием городского населения над деревенским, составляющего здесь лишь 80 % общего числа его, в то время как в Милане оно равно 92 %, а в Неаполе даже 94 %; тем не менее здесь особенно часты восстания и квалифицированные кражи.

Другой чрезвычайно резкий контраст наблюдается в южной части Италии, где провинции со значительной интенсивностью убийств, как Кампобассо, Авелино, Козенца и Катандзаро, встречаются рядом с местностями, где частота их ничтожна, такими как Беневенто, Салерно, Бари и Лечче, и где она, наоборот, чрезвычайно высока, как в соседних провинциях Л’Акуила, Казерта, Потенца, Реджо и особенно в Неаполе.

В настоящее время трудно отрицать причинную связь между этническим влиянием албанских колоний и огромным числом кровавых преступлений в провинциях Козенца, Катанзаро и Кампобассо.

С другой стороны, ничтожная интенсивность этого рода преступлений в Реджо и особенно в провинции Апулия (Бари и Лечче) объясняется главным образом влиянием греческого элемента, если вспомнить древнюю Великую Грецию и греческие колонии, появившиеся во время и после византийского владычества.

«Еще и в настоящее время, – пишет Николуччи, – большинство здешних уроженцев напоминает собой греческий тип, как по своей наружности, так и по мягкости характера». Сюда присоединяется еще этническое влияние господствовавших здесь некогда норманнов.

Что касается редкости простых убийств в Беневенто и Салерно, то при объяснении ее необходимо принять во внимание влияние лангобардского элемента, владычество которого было здесь столь продолжительно (герцогства Беневентское и Салернское). Именно оттого здешнее население местами не подчинилось ассимиляционному влиянию итальянцев и до наших дней сохранило некоторые черты своих предков (высокий рост, светлые волосы и др.), поражающие несходством с типичными итальянцами.

Различное влияние албанской, греческой и лангобардской крови на эти очаги преступности сказывается в распределении квалифицированных убийств и разбоев на больших дорогах, сопровождаемых убийствами. Действительно, если мы исключим Салерно и Реджо, дающих сравнительно высокие цифры этих преступлений, то убедимся, что в Неаполе благодаря греческому влиянию число убийств, несмотря на бедность и скученность его населения, очень невелико, не больше, чем в Бари и Лечче.

Сицилия также представляет собой поразительный пример этнического влияния на убийства. В восточных провинциях ее, Мессинской, Катанской и Сиракузской, наблюдается значительно меньше простых и квалифицированных убийств, чем в провинциях Кальтаниссетта, Агридженто, Трапани и Палермо.

Мы знаем именно, что жители Сицилии резко отличаются по своему характеру от населения соседней Италии, главным образом благодаря влиянию многочисленных северных народов (вандалов, норманнов, французов), покорявших ее и господствовавших здесь. В восточной части ее, некогда находившейся преимущественно под влиянием греков, наблюдается значительно меньше убийств (как и в провинции Апулия), между тем как южная и северная части ее благодаря господству в них сарацинов и албанцев, наоборот, отличаются значительной частотой их.

У Реклю мы читаем: «Ко времени осады Палермо норманнами (1071 год) население Сицилии говорило на пяти языках: арабском, древнееврейском, греческом, латинском и простом сицилийском. Господствующим из них даже при норманнах остался арабский. Позднее благодаря влиянию французов, немцев, испанцев и арагонцев сицилийцы начали все более и более отличаться от жителей Италии своей одеждой, нравами, обычаями и национальным духом. Разница эта становилась то большей, то меньшей, смотря по тому, какой из народов овладевал Сицилией. Вот почему население провинции Этны, несомненно происходящее от греков и никогда не смешивавшееся со славянскими народами, является по своему характеру добрым и кротким, между тем как жители Палермо, на которых больше всего влияли арабы, напротив, отличаются в общем суровостью и развращенностью».

Точно так же характерна и преступность Сардинии, как при сравнении ее с преступностью Италии вообще и особенно Сицилии, так и вследствие постоянного контраста между северной частью ее (провинция Сассари) и южной (провинция Кальяри). В этническом отношении Сардиния отличается от Сицилии, так как с глубокой древности и потом со времен владычества Карфагена «финикияне утвердились и господствовали в Сардинии дольше, чем в Сицилии». Даже и в наши дни черепа сардинцев еще сохранили отчасти тип финикийских черепов (долихоцефалию). Что же касается сарацинов, то они весьма недолго хозяйничали в Сардинии, памятниками чего остались всего лишь две колонии: Барбаричини (в провинции Сассари) и Мауредди (в провинции Кальяри).

Этой этнической разницей и объясняется, несомненно, с одной стороны, огромное количество преступлений против личности в Сицилии (кроме восточных провинций ее) и с другой – обилие преступлений против собственности в Сардинии. Сравнивая между собой эти два острова, мы видим резкую разницу между ними в числе простых убийств и особенно ран и увечий.

Но если общая цифра квалифицированных убийств оказывается в Сицилии благодаря восточным провинциям несколько ниже, чем следовало бы ожидать, то зато число всех вообще преступлений против личности, считая в том числе простые и квалифицированные убийства, равно и разбои на больших дорогах, сопровождающиеся убийствами, все-таки в ней значительно выше, чем в Сардинии.

Напротив, по числу преступлений против собственности Сардиния сильно превосходит Сицилию, особенно количеством квалифицированных краж и преступлениями против нравственности, между тем как в преступлениях против собственности, совершаемых с помощью насилия, именно в разбоях, затем в вымогательствах и шантажах перевес остается на стороне Сицилии.

В самой Сардинии наблюдается разница даже между обеими провинциями Сассари и Кальяри как в типе жителей, так и в проявлении их экономико-социальной