– Кстати, чтобы ты знала, – обронила Элисон, уходя, – я бы выбрала тебя.

* * *

По-вашему, я слишком много шучу? Разве я не злилась на этого ублюдка? Конечно, злилась! Я презирала его так, как презирают только тех, кого любят, однако не могла позволить себе сдаться, ослабеть. Требовалась немалая сила, чтобы удерживать крышку над кипящим котлом гнева, и я гордилась своей стойкостью.

Поверьте на слово, измена – ничто по сравнению с домом. Вот это куда хуже, это – настоящее горе!

Брам, выдержки из файла Word

Я мало что помню из промежуточного периода. Кажется, было больно, хотя тогда я и понятия не имел, насколько черной и страшной может стать боль.

Кроме того, я жил у матери, что добавляло стресса. Помню ее вечные попытки давать советы, отсылки к христианским вероучениям, устаревшие еще в моем детстве, а уж в Южном Лондоне двадцать первого века и вовсе неуместные (если не сказать бредовые). В общем, мне явно недоставало мудрости моего тезки из Ветхого завета, и я наотрез отказался обсуждать эту тему с ней или с кем бы то ни было.

Помню еще, почему-то детей совершенно не заботило мое отсутствие, даже обидно. Они спокойно принимали подарки по выходным, словно брак их родителей не потерпел крах; как будто можно набить рот чипсами и таким образом уберечь себя от любого вселенского зла.

Что касается Фии, то при виде меня она, похоже, не испытывала ни тревоги, ни злости (как я того заслуживал). Мы даже сходили однажды в парк вчетвером – дело было в августе, стояла страшная жара.

– Фисташки или соленая карамель? – спросила меня Фия у прилавка с мороженым, словно взялась любезно опекать иностранного студента по обмену.

– Выбирай сама, – предложил я, и Фия едва заметно подняла бровь: дескать, ты-то уже выбрал один раз – и выбрал неправильно.

Странное дело: ингредиенты те же самые – светлые волосы, подстриженные в ровное каре, щенячьи карие глаза с прямыми ресницами, соблазнительные изгибы, притягивающие мужские взгляды (хотя сама владелица считает их избыточными). Вроде все на месте, а вкус какой-то другой. Как будто она присыпала свою горечь сахарной пудрой, чтобы скрыть ее от меня.

Мы прогулялись по жухлой траве до детской площадки. Парк буквально кишел народом: туристы, полуголые тинейджеры в модных очках с синими линзами – на девушках смотрятся лучше, чем на парнях (или я просто замечаю одних девушек). Даже на качели собралась очередь.

– Откуда они повылезали? – удивился я.

Всего-то месяц, как съехал, а тут такие перемены!

– Элисон считает, это плата за то, что наши дома поднялись в цене, – ответила Фия таким тоном, словно владеть собственностью в несколько миллионов – тягостная жертва с ее стороны.

А как же я?.. Живу в Пендже с религиозной фанатичкой, сплю на надувном матрасе, упираясь головой в батарею! До этого момента я старался не давить на Фию и ничего не требовать, однако страх за будущее выплеснулся сам собой:

– Кстати говоря, пора определяться, что делать с домом – я не могу вечно жить у матери! Если мы действительно расходимся, надо решать, как будем делить имущество.

Наконец-то в ее глазах появились эмоции: неподдельная тревога.

Я продолжал двигаться на ощупь: хотелось сделать ей больно, и в то же время – чтобы она приняла меня обратно и дала шанс больше никогда не причинять ей боль.

– Ты уже звонила адвокату? А риелтору? Или ждешь, что я позвоню?

– Нет.

Фия забрала у мальчиков недоеденное мороженое и подтолкнула в сторону освободившихся качелей.

– Фия… – начал было я.

Она протестующе выставила перед собой капающий рожок.

– Хватит, не надо.

– Но сколько можно?..

– Дай мне еще неделю, и я подготовлю план дальнейших действий.

«План дальнейших действий» – выражается, как менеджер проекта. Определить конечный результат, назначить исполнителей и обсудить временные рамки.

– Ладно.

– И Брам?

– Да?

– Мы действительно расходимся, я просто не хочу ничего решать впопыхах. Главное – чтобы им было хорошо.

Фия отвернулась и стала пристально, не мигая, смотреть на мальчиков, словно гипнотизировала их взглядом.

Не сразу до меня дошло, что она просто не может меня видеть.

Помню, вернувшись к матери, я подумал: вот так, должно быть, чувствует себя приговоренный, ожидая новостей о помиловании.

Приговоренный? Тогда я еще не понимал, какая это была восхитительная свобода…

«Рассказ Фии» > 00:28:49

Извините, погорячилась. Сами понимаете, время такое, нервное…

Что же было дальше? Брам заговорил о разделе имущества, и это наконец сподвигло меня на действия. Мы гуляли в парке (изображали перед детьми счастливую семью), и когда он спросил, что будем делать с домом, я испытала шок, хотя, казалось бы, все логично. В тот вечер я подошла к окну и какое-то время стояла, глядя на магнолию, вечный источник утешения. В этом году она зацвела рано, и у нас дух захватывало от красоты; прохожие фотографировали на мобильники, а мальчики залезали на нижние ветки и гладили цветы – нежно, как новорожденного хомячка, чтобы ни один лепесток не упал.

Нигде больше я не смогу ощутить эту красоту, эту безмятежность. Все знают, что вопрос недвижимости обостряет бракоразводный процесс и что в Лондоне и пригородах невозможно продать большой дом и купить взамен два маленьких. На работе платили более-менее прилично, и все же без интересных предложений от нефтяного концерна мне ни за что не выкупить у Брама свою долю.

Я представляла – точнее, пыталась представить, – как будущей весной драгоценные розовые лепестки раскроются для кого-то другого. Нет, невозможно представить. Это разорвет мне сердце больнее, чем изменяющий супруг.

Табличка «Продается» у ворот? Только через мой труп.

«Рассказ Фии» > 00:30:10

Да, условия опекунства играют в деле важную роль: благодаря им Брам получил доступ одновременно и к дому, и к бумагам, необходимым для продажи; причем не только к общим документам совладельцев дома, но и к моим личным документам. Нет, мне не приходило в голову хранить их отдельно после расставания. Теперь-то, конечно, всем женщинам посоветую: в первую очередь примотайте к себе паспорт скотчем и так ходите, даже на ночь не снимайте!

Горькая ирония состоит в том, что именно я придумала решение, в теории позволяющее мне сохранить дом. Такая программа опекунства называется «птичье гнездо»; как и все хорошие идеи, она меня сразу зацепила. Сперва я прочла об этом в «Гардиан», а потом на родительских сайтах. Программа изначально зародилась в Штатах, давно миновала экспериментальную стадию и набирает популярность. Схема такая: дети остаются в семейном доме, а два родителя живут с ними по очереди. В свободное время взрослые уходят каждый в свое жилье или в случае скромного бюджета (как у нас) снимают. Некоторые пары умудряются обойтись и вовсе без жилья: ночуют у своих родителей или на диване у друзей.