плакали, прижимаясь друг к другу, и молчали. Обе не могли вымолвить ни слова.

– Куда тело привозить? – спросил один из приехавших мужчин.

– В город, на их прежнюю квартиру, – сразу вступила в разговор Зина, – в городе у нас папа похоронен.

Ребята вопросительно посмотрели на Марию. Та кивнула в знак согласия. Она сейчас ничего решать не могла.

– А ещё нужно дать телеграмму родным Коли, – продолжала сестра.

– Мы сами сейчас телеграммы отправим, – заверили мужчины, – о похоронах не беспокойтесь. Организация всё возьмёт на себя. А вас мы можем сейчас отвезти на ту квартиру, а заодно и узнаем, куда потом приезжать.

Они посадили в машину Машу с дочкой, Анну и поехали. Следом за ними отправились и Зинаида с мужем. Ночью приехали родственники Николая.

– Так, – сказал его дядя, – Колю будем хоронить у нас. Мы, все родственники, так решили.

– А тут жена и дочь, – возразила Зина.

– Они правы, – вступилась за дядю Мария, – делить его тело я не собираюсь. Там все его родственники, а я и Наташа туда ездить будем.

– Ты что, Маша, – возразила Анна, – он ведь твой муж. Имеешь право.

– Вот поэтому я и согласна. Его родителям и другим родственникам сюда приезжать будет сложно, а мы с Наташей всегда доберёмся.

Колина родня немного успокоилась. Они думали, что им придётся бороться за тело.

Мария была как бы в полусне. Её постоянно поддерживали элениумом. Многое она не понимала, часто всё забывала. Наташе в этот момент пришлось очень трудно. Ей казалось, что она спит и ей снится какой-то кошмарный сон. Она сейчас проснётся, и всё будет, как прежде. Но этот страшный сон не проходил. Девочка чувствовала себя совсем одинокой, никому не нужной. Хотя мама всегда была рядом, но с ней почти не разговаривала. Всё делала молча и плакала, плакала.

У Наташи уже слёз не было. Она никого не интересовала. Вокруг было много людей, но у них были свои заботы. Даже когда приехали к бабушке Шуре, её как будто не заметили. Маша говорить ни с кем не могла. Даже дочь обнимала просто молча. Казалось, челюсти были чем-то скованы, да и всё тело словно чужое.

После похорон к Маше подошли из руководства «Мостостроя»:

– Какая помощь вам нужна?

Мария отрицательно покачала головой.

– Вы за пенсию по потере кормильца не беспокойтесь, – продолжал мужчина. – Мы сами всё оформим и через три месяца привезём документы.

Мария и Наташа снова отправились в хутор, где жила Зинаида. О переезде в Ростов пришлось забыть. Теперь им там жильё никто не предоставит. А просить об этом самим – это значит использовать смерть мужа. Нужно было хоть как-то продолжать жить, работать, воспитывать дочь. Из глаз Марии почти всегда текли слёзы. Жаль было мужа. Молодой, здоровый, энергичный. Ему бы жить да жить. О себе не думала. И, если слышала за спиной от односельчан слова сочувствия, злилась.

«При чём тут я? – кричало у неё всё внутри. – Я ведь дышу, хожу. Я жива, здорова. А вот его больше нет».

Николай как бы слышал её мысли. Он стал ей являться и днем, и ночью. Во сне она мужа видела больным, бледным и слабым. Маша пыталась ему чем-то помочь, но он вставал и уходил в какую-то дверь, которая захлопывалась перед её носом. Наяву она помнила, конечно, что мужа нет, но он постоянно был рядом. Слышны его шаги, и даже видно его, как в прозрачном фильме. Ей не страшно. Раз он здесь, значит, ему это надо. Значит, ему тут хорошо. Она мысленно общалась с ним, спрашивала совета по любым вопросам. Ответы появлялись у неё в голове. Мария говорила о своих ощущениях родственникам. Те слушали и отмалчивались. Иногда советовали сменить обстановку.

Наташа оканчивала начальную школу. Ни с кем почти не общалась. Даже с мамой. Дома всегда была тишина. Наступило лето, приближалось время последней сессии в институте. Маша отвезла дочь к свёкрам и поехала сдавать государственные экзамены. За хозяйством и домом вызвалась присмотреть сестра. Сессия прошла, как всегда, удачно. Экзамены сдавала с лёгкостью, всё на отлично, но мужа чувствовала рядом всегда.

Получив диплом, Маша поехала за Наташей, а потом они вместе вернулись домой. Мария вошла в гараж. Он был пуст. Женщина пошла к сестре:

– Зина, у меня кто-то из гаража всё украл. Ты ведь помнишь, сколько там было запчастей от машины? У Коли всё было разложено по полочкам. А наборы столярных и слесарных инструментов, станок по дереву, лодка надувная! Ведь все стены были завешаны инвентарем. А теперь ничего нет. Пусто. Нет даже ящичков с гвоздями. Ни одного молотка, ни отвёртки, ни топора. Мне, наверное, участковому сообщить нужно. А замки, представляешь, целые.

– Никуда не обращайся, – сказала сестра, – мы всё к себе перевезли. А зачем тебе теперь все эти вещи и инструменты? Ведь теперь у тебя мужа нет – некому этим пользоваться. Если тебе нужно будет что-то сделать, попроси Геннадия. Он поможет.

– Но мне же теперь и гвоздь забить нечем, – растерянно произнесла Маша, а до вас больше километра идти.

– Ну и не забивай. Без тебя забьют, – махнула рукой Зина.

Теперь, когда Маше нужна была какая-то помощь, ей никто не отказывал, но и не помогал.

– Потом сделаю, – всегда говорил Геннадий, – видишь, мне некогда.

Во дворе у сестры стали расти горы стройматериалов.

– Зачем это вам? – спросила Мария.

– Я задумал расширяться. Пристройку к дому делать буду, – сказал Гена, – вот запасаю кое-что.

Через пару недель по пути из магазина перед Машей останавливается машина директора совхоза.

– Ну как, Мария Андреевна, у вас ремонт продвигается?

– Какой ремонт? – удивилась она.

– Да Геннадий же сказал, что вам ремонт необходим. Я ему разрешил брать для этого нужные стройматериалы. Вы не стесняйтесь, говорите, что ещё нужно. Ведь вы моих детей учите. Они вас любят, да и родители уважают, – продолжал директор.

У Маши на глаза навернулись слёзы.

– Ну, я не буду вас расстраивать. Просто, если что нужно – говорите.

Мария пошла к сестре.

– Откуда у вас эти стройматериалы? Мне директор сказал…

– Да, – прервал её Геннадий. – Это твои. Какая разница, на каком дворе они лежат? Мы же родня. Но что ко мне во двор попало, то уже никуда отсюда не уйдёт. И зачем они тебе? У тебя и так в доме много места. А у нас семья. Нам расширяться надо.

– А зачем ты сказал директору, что это для меня?

– Так мне бы он и не дал, – засмеялся Генка, – а тебе, видишь, не отказывает.

Маша