Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот Одарённый Огня прокачивает энергетические каналы перед запуском файербола, и видно, как вокруг него колышется оранжевое пламя стихии, как бы поглаживая и обволакивая его. Вот Одарённый с Даром Воды стоит по колено в Байкале, находясь в родной для него стихии. Сейчас он получал радость и обожание «родной» стихии. Вокруг него полыхало настоящее голубое торнадо, от которого он был способен «откусить» всего лишь маленький кусочек. Да, этот бывший сержант был не очень сильным Одарённым. Волк это хорошо помнил. Если бы он мог только видеть, какое могущество вокруг него плещется. Нужно только взять, протянуть руку и получить его. Но он не видел.
А вот у бойца — чернота в районе колена. Волк нахмурился и присмотрелся. Застарелая травма, о которой он умолчал при поступлении на службу, которая может стать проблемой. Что ж, Волк видел, что это лечится. Но враньё должно быть наказано.
Так, стоп, враньё? Оказывается, Волк получил вместе с Даром Александра практически идеальную память. Внезапно у него, словно в библиотеке, нашлась нужная «книжка» и открылась на нужной странице. И у Волка, как в кинофильме, перед глазами прошло всё собеседование. Оказывается, это не он неправильно запомнил. Боец честно говорил о своей проблеме. Но взглянув на все остальные составляющие, Волк понял, что это фигня. Из того, что он видел сейчас, он внезапно понял, что сам боец не понимает глубины проблемы. Похоже, там есть кусочек некротической энергии. Надо будет попросить Самохвалова разобраться с ним после того, как он вернётся с задания.
Хорошо, что Александр описал всё происходящее сейчас с Волком в мельчайших подробностях. Волк думал, что его господин и друг преувеличивает. Но нет. Кажется, он слегка преуменьшал.
Сверху в небе что-то ярко полыхнуло. Волк задрал голову и увидел, что на высоте нескольких километров произошёл энергетический выброс. Невидимая обычным взглядом магическая энергия сейчас стекала вниз тонким ручейком, и должна была опуститься где-то в лесу южнее имения. Интересно, в каком виде она окажется на земле и что произойдёт там?
Его сейчас беспокоил один вопрос: «Как? Как, чёрт подери, Александр со всем этим живёт?» Волк не мог сейчас спокойно выполнять простейшие функции. Это многообразие внешних раздражающих факторов выглядело слишком болезненно. Да, Александр говорил об этом, но сказал, что он научит Волка контролировать внешние раздражители.
По крайней мере, сейчас Волк понял ту самую «магию» Александра, который видел, казалось бы, невидимое. Как это смешно ни звучало, но это оказалось правдой. Александр действительно видел невидимое. И количество этого невидимого было просто невероятным.
— Хр-хр-хр… — раздалось сзади, после чего прозвучало недовольное: — Шука-шабака!
Волк незаметно улыбнулся, всё ещё глядя в окно. А потом встал со стула и пошёл налить себе воды, делая вид, что он не в курсе, что сейчас находится здесь не один. А на самом деле Шнырька сейчас сидел на его подушке и почёсывал свою промежность, с наслаждением облизывая мороженку. Всё это он делал, находясь на теневом плане. Но сейчас всё это видел Волк. Теперь он понял, откуда были следы маленьких лапок. Он думал, что Цезарь шалит, а оказывается, это Шнарк бродит здесь, как ни в чём не бывало.
Он налил себе воды и неторопливо пошёл к прикроватной тумбочке. Шнарк продолжал есть мороженое, чувствуя себя в полной безопасности. Волк взял с тумбочки телефон и сделал вид, что заглядывает туда. Шнырька продолжал жевать мороженое, всё также сидя на подушке. Затем на секунду задумался, и снова почесал у себя в промежности. На этот раз Волк не выдержал, молниеносно протянул руку и выдернул Шнарка из Тени.
— Хватит чесать яйца на моей подушке! — грозно рявкнул Волк, глядя на Шнарка.
Все четыре глаза у Шнырьки увеличились до размера обеденной тарелки.
— Шука-шабака! — запищал он, и мгновенно исчез из руки Волка.
Этот фокус Волк наблюдал уже раньше. Вот только прямо сейчас произошло это немного по-другому. Он видел, как Шнарк уходит в Тень, и на верхних слоях он всё ещё умудрялся держать его в кулаке. Вот только дальше вход ему был запрещён. Однако это действие доставило Волку чрезвычайное удовольствие. Мелкий проказник заслуживал этого.
Волк перевёл взгляд на подушку.
— Сука-собака! — огорчённо выдохнул он.
Прямо на белоснежной наволочке валялось мороженое, что выпало из рук охреневшего Шнырьки.
Глава 4
— Ваше Императорское Величество! — коротко кивнул я, когда поднялся наверх из тюрьмы и увидел сидящих в плетеной креслах мать и дочь, и суетящегося вокруг них Бурба, который подливал им в бокалы вина.
— Не нужно меня так называть, Александр… Я могу звать вас Александром? — проговорила пожилая китаянка на чистом русском языке.
Циань Лунь выглядела гораздо лучше, чем при нашей последней встрече. Одетая скромно, но дорого. Её цвет лица был здоровым, глаза ясными. И выглядела она, примерно, как сорокалетняя женщина. Куда девалась та старуха, закованная в кандалы, которую я вытащил из китайской тюрьмы?
— Да, конечно! — кивнул я. — А как мне можно вас называть?
— Друзья зовут меня Весенний Лепесток, — улыбнулась бывшая Императрица. — На русском можно просто Лепесток. Я думаю, после того, что вы сделали, мы вполне можем стать друзьями. Вы хотите со мной дружить, Александр?
Я слегка охренел, но ничего не сказал. Женщина, которая по возрасту годилась мне в бабушки, несмотря на свой прекрасный нынешний шикарный вид, жена покойного Императора-Дракона, моего врага, предлагала стать мне другом.
— Хорошо… Лепесток, — кивнул я. — Я принимаю вашу дружбу!
— Ну, тогда вам придётся подружиться и с моей дочерью, — рассмеялась она, — иначе наша дружба будет несостоятельной.
Шан Линь залилась красной краской смущения. В отличие от матери, судя по всему, у неё жизнь была, во-первых, короче, и во-вторых, не так насыщена событиями. Ну, и последние годы, проведённые в тюрьме, точно не добавили ей оптимизма. Она сидела, потупив свой взгляд, боясь вздохнуть в моём присутствии. Я осторожно взял её за руку.
— Александр Галактионов. Для друзей — просто Александр. А как мне называть вас?
— Отец называл меня Белой Ласточкой, — тихо проговорила девушка, смущаясь.
— Ласточка, отличное имя. Вот только… — я задумался. — Белые Ласточки, насколько я знаю, прекрасно летают, но если садятся на землю, то взлететь сами снова не могут. Кажется, что
