— Мне нужно, чтобы «Стройкапитал» каждый день мелькал в прессе. Комментарии журналистам, интервью, ответы на запросы. Мы должны быть представлены во всех форматах.

— Хорошо, будет сделано. Запросов приходит много, но опять же нам не разрешали на них отвечать. Вам как новому генеральному директору я могу организовать интервью с какой-нибудь газетой.

— С какой-нибудь не надо, надо с хорошей.

Ну вот что он цепляется к словам?

— Будет с самой лучшей.

— И еще у меня вопросы по твоей биографии, — снова берет в руки мое личное дело, листает и бегло читает.

Ну какие у него могут быть вопросы по моей биографии? Он знает меня с детского сада.

— Ты окончила только бакалавриат, но при этом училась не четыре года, а пять. Почему?

Что? Это так важно для моей работы? Почему училась пять лет вместо четырёх?

— Я брала академ отпуск на год.

— Почему?

— По состоянию здоровья.

Сжимаю руки в кулаки под столом. Он давит на больную мозоль, заставляет мысленно возвращаться в худшие дни моей жизни. Я тогда бросила Пашу, почти сразу вышла замуж за Рому и забеременела. Мне было очень тяжело, постоянная угроза выкидыша. Я ушла в академ, чтобы выносить ребенка. Вот только выкидыш все равно произошёл. Я потеряла ребенка, это было для меня подобно концу света. Я целыми днями лежала, не было сил не то что на улицу выйти, а с постели подняться. Так что я не стала возвращаться в институт, а досидела год дома. Антидепрессанты помогли прийти в себя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Семейное положение: замужем, детей нет, — безразлично продолжает дальше.

— Да.

А то ему неизвестно, что я вышла замуж. А то он сейчас не видит обручальное кольцо на моем пальце.

— Я не люблю держать на ключевых должностях замужних, но бездетных женщин. Вы потом в любой момент уйдёте в декрет, и это доставит мне только проблемы. Я предпочитаю, чтобы ключевые должности занимали мужчины. В крайнем случае — женщины с несколькими детьми, чтобы не было риска внезапного ухода в декрет на три года.

Я аж дар речи теряю. Мне кажется или он клонит к тому, что хочет меня уволить?

Паша сильно изменился. Как будто совершенно другой человек сидит передо мной, а не парень, которого я знаю с детства. Паша из моего прошлого был веселым, добрыми, улыбчивым. А этот безразличный, холодный и черствый.

Сухарь.

Робот.

— Мы с мужем не планируем детей. Мы, как сейчас говорят, чайлдфри.

На этих словах голос надламывается. Мне кажется, Паша замечает это. Все же он достаточно хорошо меня знает. Прищуривается, вглядывается в мое лицо, будто пытается определить, лгу или нет. У меня от его внимательного цепкого взора внутренности скручиваются, сердце к горлу подпрыгивает.

Тема детей — болезненная для меня. Всего у меня было два выкидыша. Второй через полтора года после первого. Каждый из них мы с Ромой переживали очень тяжело. Это были самые тяжелые времена нашей семейной жизни. После второго выкидыша я сказала Роме, что больше не хочу детей. Никогда.

Сначала муж согласился со мной. А где-то год назад начал заикаться о ребёнке. Мол, может, еще попробуем? А я даже слышать не хочу.

— Сегодня ты чайлдфри, а завтра ты в декрет, и мне надо кого-то искать на твоё место, — безэмоционально продолжает.

— Послушай, если ты хочешь меня уволить, то просто так и скажи, а не ищи какие-то надуманные предлоги! — рявкаю от злости и перехожу с ним на «ты». — Давай откровенно, Паш. Да, я поступила тогда с тобой, как последняя сволочь. Я это не отрицаю и не собираюсь никак себя оправдывать. Я очень плохо с тобой поступила. Я перед тобой виновата. Хочешь мне за это отомстить? Окей, я прямо сейчас напишу заявление по собственному.

Выпаливаю гневную тираду и перевожу дыхание. Паша сначала слушал, опешив, а сейчас откинулся на спинку мягкого кресла и глядит на меня снисходительно, как на дурочку.

— Я правда не хотел поднимать тему нашего прошлого, Арина, — усмехается. — Но раз ты сама начала, то скажу. Никаких обид на тебя у меня нет. Наоборот, я безмерно благодарен за то, что ты избавила меня от удавки под названием «жена». Не знаю, чем я думал, когда решил жениться в двадцать два года. Наверное, спутал спермотоксикоз с любовью.

Возникает пауза, в течение которой Паша продолжает глядеть на меня со снисходительной улыбкой, а я пытаюсь осмыслить его слова. Они прилетели мне обухом по голове и припечатали к асфальту.

— Ну что же, — одариваю его такой же улыбочкой. — Я рада, что смогла сделать тебя счастливым. Если не в качестве жены, то в качестве бывшей девушки. Можно я пойду писать заявление?

Не имею ни малейшего желания оставаться в его обществе еще хоть одну секунду.

— Я разве сказал, что увольняю тебя?

— Я догадалась.

— Я не увольняю тебя, я лишь озвучиваю риски, которые вижу.

— Чтобы риски не реализовались, я должна уволиться.

— Не должна. Я просто хочу понимать, могу ли рассчитывать на долгосрочную работу с тобой или мне начинать подыскивать тебе замену. Вот и все.

Набираю в грудь побольше воздуха и медленно выдыхаю.

— Вы можете рассчитывать на долгосрочную работу со мной, Павел Александрович. Мы с моим супругом не планируем рожать детей. Ни сейчас, ни через год, ни через десять лет. Обращаю ваше внимание, Павел Александрович, на тот факт, что я замужем уже семь лет. Если бы мы с моим супругом хотели ребенка, то он у нас бы уже был, — последняя фраза, конечно же, ложь.

Снова возникает пауза. Паша неотрывно глядит на меня. Уже без мерзкой улыбочки, а серьезно. У меня ощущение, что он хочет забраться ко мне в голову и прочитать мысли.

— Ты не ответила, почему ушла в академ, — вдруг меняет тему.

— Ответила: по состоянию здоровья.

— Можно конкретнее? — допытывается.

— Спрашиваете, чтобы понимать, искать ли мне замену, на случай если я неизлечимо больна и умру?

Это все, что его беспокоит?