Аден чуть прищурился и склонил голову влево, отчего сложилось ощущение, что он смотрит оценивающе. Вероника поёжилась. Как будто решает, съесть её или ещё подумать, вот в самом деле…

– Потому что я из тех странных ребят, которые любят терпеть вечные придирки и недовольства, – улыбнулся бог огня.

Вероника вспыхнула.

– Раз так… раз так… – раздражение клокотало внутри и мешало подобрать нужные слова. – Если не нравится – так и скажи. Может, мне одной лучше будет. В конце концов, я уже привыкла быть одна, так что…

– Уверена? – Аден перестал улыбаться.

– В чём?

– Что привыкла к этому?

– Дай подумать, – Вероника попыталась изобразить задумчивость. – Мой отец бросил меня до рождения, мать попала в секту, а брат жил по принципу «не трогайте меня, и я не трону вас». Лучший друг умер, лучшая подруга оказалась предательницей. Даже не знаю… наверное, мало? Нужно ещё что-то, чтобы привыкнуть?

Аден не изменился в лице, но что-то изменилось внутри него. Карие глаза потемнели, и на мгновение в них словно отразилась ледяная бесконечность мироздания. Чёрная. Пустая. Безвоздушная. Безжизненная.

Кажется, даже стройка в городе остановилась в этот миг. Стихли перестуки молотков, повизгивания пил. Даже голоса рабочих.

– Я не хочу сказать, что твои беды не такие страшные, как мои, – ровным голосом заговорил он, и от этого Веронике стало не по себе. Злость мгновенно облетела, уступая место едкому дымку страха. – У каждого свой предел. И тем более я не хочу обращаться к первому закону Санктума… С кем угодно, только не с тобой, – он мгновение помолчал. – Я хочу только сказать, что не узнаю тебя.

Вероника опустила взгляд. Трава под ногами была припорошена белой пылью, как будто недалеко кто-то счищал побелку со стен. Вероника была готова провалиться под землю, спрятаться под эту траву, под эту пыль, лишь бы не сгореть со стыда под открытым взглядом Адена.

– Прежняя Ника нашла бы в себе силы справиться даже с этим, и не стала бы отворачиваться от отца, – продолжал бог огня. – Прежняя Ника не бросила бы его в одиночестве, когда он так в ней нуждается. Ты же понимаешь это, да? Ты нужна ему так же, как он тебе. И не только для дела.

– Понимаю, – прошептала Вероника. Пошевелила ногой белый камушек в траве, легонько пнула его в сторону. – Наверное, мне просто нужно время. Совсем чуть-чуть…

Аден помолчал немного.

– Это единственное, чего у нас сейчас нет, – еле слышно сказал он.

– Паршиво, – Вероника зажмурилась.

И снова ощущение, как будто её загнали в клетку. Уйти нельзя остаться. Поставь запятую правильно – как в том мультфильме[9]…

Тёплые пальцы едва ощутимо коснулись щеки. Спустились по скулам чуть ниже. Новое, необычное ощущение вызвало незнакомый трепет в глубине души. Не успела она понять, что это, как Аден неуловимым движением заставил её поднять голову.

Вероника машинально открыла глаза. Бог огня выглядел непривычно серьёзным.

– Ты сама знаешь, что правильно, – прошептал он. – Слушай чутьё. Оно тебя никогда не подводит.

Вероника почувствовала, как волна дрожи прошла по всему телу.

Сейчас чутьё подсказывало ей слишком странные вещи…

– Ника! – послышался до боли знакомый девичий голос.

Реальный мир вернулся, расцвёл звуками стучащих молотков, распиливаемых брёвен. Вероника машинально обернулась. На другой стороне улицы стояли Санни и Элиот. Они держались за руки, и это смотрелось очень мило и трогательно. Главный жрец выглядел помятым в старом свитере и перепачканных чем-то джинсах, но, как и всегда, был идеально выбрит. Вероника не могла припомнить случая, чтобы он показался на людях с щетиной. Бывшая первая ученица выглядела отдохнувшей – похоже, короткий отпуск наедине с матерью пошёл ей на пользу.

– Хоуп! – с облегчением выдохнула Вероника и помахала подруге рукой. Как же она вовремя! – Как ты?

– Не могу сказать, что хорошо, но лучше, чем могло быть, – Санни поморщилась. – Ne t'inquiète pas pour moi[10]. Расскажи лучше, как тут у вас дела?

– Ну…

– Девочки, я всё понимаю, но мы опаздываем, – влез Элиот. – Поговорите по дороге.

– И поговорим, – фыркнула Санни. Она схватила Веронику за руку и увлекла за собой на пару шагов вперёд. – Не обращай на него внимания, он немного не в себе. Как занятия с Деланеем?

– Ну…

Пришлось отвечать и на этот вопрос. В голове царил хаос. Всё смешалось – и утренние неудачи, и тяжёлые разговоры. И – сердце на мгновение замерло, затем заколотилось быстрее – и ласковое прикосновение, пробудившее в глубине души незнакомое чувство. Как будто тепло бога огня спряталось внутри и пробуждалось каждый раз, когда он прикасался.

Подхватив подругу за руку, Вероника позволила ей повести себя в сторону городской администрации, невпопад отвечая на вопросы. После третьего Санни махнула рукой и принялась рассказывать о том, как проводила последние дни с матерью. Вероника была готова расцеловать её за понимание, но это было бы равносильно признаться, что она не слушает.

Аден молчал, телепатическая связь тоже. Оставалось надеяться, что и после он сохранит молчание, если вдруг подслушивал…

Вероника не знала, как называется это помещение. Зал собраний? Актовый зал? Что-то вроде того? Из коридора оно выглядело как очередная дверь из тёмного дерева с белой табличкой с цифрой пять.

Углы просторного помещения утопали в зелени. Со своего места Вероника смогла рассмотреть пальмы и незнакомые вьюнки; в дальнем углу цвела чайная роза. Кажется, здесь работал такой же страстный любитель домашних цветов, как и в храме, или за всеми кабинетами в администрации ухаживал один человек.

Справа висела чёрная школьная доска во всю стену. Почти всё пространство занимал огромный круглый стол из светлого дерева, способный вместить, наверное, человек пятьдесят. Половина стульев пустовала; на остальных группками расселись люди и боги. Как и снаружи, здесь не делали различий между человеком и небожителем, и устраивались так, как удобно. Вероника мельком осмотрелась. Чемпионы, принимавшие участие в соревнованиях, их хранители. Руководство города и академии. Несколько жрецов. Элиот сидел отдельно от подчинённых, уткнувшись в огромную толстую книгу, справа от Санни. Та не сводила взгляда с матери, богини любви, беззаботно болтавшей с Воздающим свет Фалбертом. Напротив бога света, на максимальном расстоянии, которое только могло бы быть, вольготно развалился на стуле его сын, Максим Белов. Только что ноги на стол не закинул… Парень старательно водил пальцем по экрану планшета и, казалось, не замечал, что творится вокруг.