Во всяком случае, пока мы всем личным составом не отправились брать на абордаж «Бисмарк».

– Наверное, я должен принести извинения, – пробормотал я. – За то, что подверг жизнь его высочества опасности.

– Вы ведь не знали, князь. – Государыня пожала плечами. – На вас нет никакой ответственности… А вот моему сыну не помешало бы почаще вспоминать, что его жизнь и здоровье куда важнее для страны, чем умение стрелять из винтовки.

– Я велел ему оставаться на берегу, ваше величество. – Багратион смущенно отвел взгляд. – Но он не…

– Можете не рассказывать. – Государыня махнула рукой. – Я хорошо знаю собственного сына… Впрочем, хватит об этом. Павел желал говорить с князем Александром с глазу на глаз. Вы ведь не возражаете?

– Нет… Нет, конечно же. – Я развернулся к столу и поклонился. – Ваше величество… ваша светлость.

Не то, чтобы удивление уже успело полностью пройти, но когда дверь с нами с Павлом закрылась, я почувствовал что-то вроде облегчения. Конечно, тот, кто шагал по коридору со мной рядом раз и навсегда перестал быть юнкером по прозвищу Чингачгук, но все-таки остался ровесником, однокашником и товарищем… хотелось бы надеяться, во всяком случае.

– Выдохни, княже. – Павел ткнул меня локтем в бок. – Я даже удивился, что ты раньше меня не раскусил. Ты ж у нас голова…

Голова, да не очень… Я продолжал выуживать из памяти все, что могло выдать скрытого первоклассной магией Одаренного. Темные у корней волосы, знание английского – уж точно незаурядное для обычного выпускника гимназии. И, конечно же, совершенно невозможные для простолюдина упрямство и гонор, сделавшие Чингачгука единственным на курсе «красным» юнкером… Да уж, теперь все вставало на свои места: великому князю и наследнику престола уж точно не к лицу было терпеть лютый цук и жить по традициям славной пехотной школы.

Но вспоминал я и другое: в училище «дядьки» не давали молодых в обиду, да и сами первокурсники держались дружно. Я в первый же день вступился за Павла – а тогда еще вчерашнего гимназиста Артема Волкова. Мы не раз и не два лупили Куракинских, шли бок о бок к «Бисмарку» – и сражались вместе. Князь Горчаков сделал достаточно и для Империи, и для наследника престола лично.

Но тот же князь Горчаков никогда не был чужд суровых казарменных шуток. А как-то раз в Пятигорске перед отбоем тайком засунул под одеяло наследнику вымоченный в воде кожаный ремень – и потянул, когда его высочество задремал. Местные тогда уже чуть ли не неделю пугали нас рассказами о змеях…

В общем, наследник верещал на весь лагерь и подпрыгнул вместе с одеялом под самый верх палатки. А сиятельный князь Горчаков ржал, как ненормальный, пока не получил по лбу какой-то книжкой.

И сейчас бы предпочел, чтобы никто больше не вспомнил об этом досадном событии.

– Ваше высочество, – Я повернулся к шагавшему рядом Павлу, – вы ведь могли рассказать и раньше… хотя бы мне и господину юнкеру Бецкому. Или позже, когда мы захватили училище.

– Ага. Сам-то подумай: белобрысый первокурсник вдруг заявляет, что он – наследник престола великий князь Романов. – Павел рассмеялся. – Да ротный бы решил, что я тронулся умом – и посадил бы меня под замок.

– Может быть, – кивнул я. – Но тогда вам не пришлось бы рисковать жизнью и…

– Хватит уже выкать! Я же тебе не мать и не министр какой-нибудь. – Павел махнул рукой. – Только индейцем больше не называй, княже – а не то на каторгу отправлю… Достали уже.

– Ну простите, ваше краснокожее высочество! – Я все-таки рискнул ввернуть шпильку. – Кто бы мог подумать, что вас… что тебя засунут во второсортное пехотное училище?!

– Второсортное – это еще мягко сказано, – усмехнулся Павел. – Ладно. Пойдем хоть посмотришь, как я живу.

Комната наследника российского престола мало напоминала мою собственную – и отличалась не только размерами… раз этак в десять. Дед наверняка вполне мог бы позволить окружить каждого из своих наследников не меньшей роскошью. Но, видимо, в роду Горчаковых испокон веков было принято растить юных князей в хоромах… поскромнее.

Впрочем, после беглого взгляда на обитель Павла я бы даже назвал свою комнату аскетичной. Да чего уж там – монашеской кельей, в которую едва-едва влезла бы огромных размеров кровать у дальней стены. Письменному столу из темного дерева позавидовал бы даже дед. Одних книжных шкафов было штуки четыре – и четверть полок занимали модельки автомобилей. Изящными, явно ручной работы… похоже, его высочество был заядлым коллекционером.

Игрушек почти совершеннолетнему Павлу уже не полагалось по возрасту, но здоровенный рыцарский доспех в углу явно служил не только для украшения… когда-то. Нагрудник из толстого металла покрывали вмятины и царапины, а в паре мест зияли сквозные дыры диаметром с палец. Его высочество явно не стеснялся отрабатывать на металлическом гиганте боевые заклятия – а может, и вовсе палил в безответного рыцаря из чего-то огнестрельного.

Единственное, чем наши с ним комнаты были похожи – постеры на стенах. Какие-то супергерои из американских комиксов, автомобили, голливудские актрисы и актеры с ослепительными улыбками, в которых кто-то – не иначе сам хозяин – закрасил чернилами парочку передних зубов.

И полуголые красотки – куда же без них.

– Ну как? – поинтересовался Павел. – Нравится?

– Ну… точно не наш дортуар. – Я еще раз огляделся по сторонам. – Тут можно целую роту поселить.

– Ага. Давай, устраивайся.

– Куда?

– Куда хочешь. – Павел прямо в кедах плюхнулся на кровать, разом утонув в подушках чуть ли не целиком. – Если хочешь «Колы» – возьми в холодильнике. Он за столом, внизу.

Еще и холодильник… Мы с братьями о таком даже не мечтали.

– Спасибо, воздержусь, – отозвался я. – Хотя, подозреваю, туалет у тебя где-то здесь тоже есть.

– Вторая дверь от окна. – Из подушек высунулась тощая рука и указала куда-то влево. – Чая нет, бутербродов тоже. Мать запретила звать горничных, пока ты здесь.

– Да уж… – Я понимающе кивнул. – Ладно, обойдемся. В конце концов, ты же меня позвал поговорить, а не обжираться.

– Так и есть, княже. – Павел рывком сел в кровати – и вдруг посмотрел так серьезно, что на мгновение меня взяла оторопь. – Скажи – что ты думаешь про Багратиона?

Вопрос застал меня врасплох. И еще как – настолько он не вязался с панибратской болтовней по пути, комнатой и «Колой» в холодильнике… Не вязался даже с раздолбайским обликом самого Павла, восседавшего на бархатных подушках прямо в кедах.

И все же наследник престола спрашивал о начальнике Третьего отделения канцелярии ее величества. Такой вопрос по определению был каверзным, если не сказать – опасным, и я, пожалуй, предпочел бы не отвечать вовсе. Но Павел смотрел серьезно и настойчиво – и молчать с каждым мгновением становилось все неуютнее.