Она должна была приехать прямо в мой день рожденье, я решил не собирать огромную компанию, а отпраздновать в кругу приближенных. С утра, моя девочка позвонила поздравить меня, сказала, что вечером я получу от нее подарок, похвасталась наградами. Она перестала звонить в районе двенадцать, как только села в самолет, но в три она так и не прилетела. Я был весь на нервах.

Позвонил в комитет, сказали, что они прилетели в аэропорт и уже едут в автобусе на базу. К девяти вечера мы все уже были на панике, мы долбили со всех телефонов, куда только можно, но нигде ничего не знали или просто скидывали трубку. У меня было плохое предчувствие, которое я пытался отогнать от себя.

Вдруг у Тани зазвонил телефон. Звонила Ксюша.

— Добрый вечер, это майор Бестужев. — Я пытался отобрать у нее телефон, но Таня включила громкую связь. — Ваша подруга и вся ее сборная попали в аварию, она позвонила спасателям и сказала, что если, что набрать Танчика. Так вот, автобус взорвался, вашу подругу мы не можем найти, некоторые говорят, что она вытаскивала всех подряд, но когда зашла крайний раз в автобус, он взорвался. Останки или тело нам найти, пока не удалось. Как, что — то найдем, мы вам сообщим. Всего хорошего, до свидания.

Я умер в ту секунду, в голове пронеслась вся жизнь. Глаза застелила пелена злости, гнева и беспомощности. Я крушил все подряд, ломал, бросал все, что попадалось под руку, но легче не становилось. Егор и Саня пытались меня успокоить, но от злости я не контролировал себя и пару раз приложил и им.

Так, стоп! Максим приди в себя, тела нет! Эти слова отдавались эхом в моей голове. Раз его нет, значит, она жива, а значит, я найду ее, чего бы мне это не стоило.

Я найду тебя….

Глава 7. Максим

С того дня время замедлилось, все окружающее потеряло краски, всё исчезло. Остался только голос майора.

Резко вскакиваю в кровати, опять этот сон. Я бегу к ней, к чертову автобусу, но в последний момент он взрывается и все покрывается огнем. Она стоит внутри него улыбается и горит.

Не могу больше, мне кажется, я схожу с ума. Хочется сдохнуть, сгореть вместе с ней в том автобусе, но я не успеваю каждый раз.

Спускаюсь в зал, не надевая перчатки, иду к груше и начинаю быть. Не знаю сколько времени прошло, но костяшки начинают ныть и кровоточить, лучше пусть так, боль в душе немного отступает, но стоит подумать в глазах вновь пелена, руки начинают дрожать, сердце перестает биться.

Неделю назад:

Мы с Алексом и Егором приехали к сгоревшему автобусу. Не успел Егор затормозить, как я выпрыгнул из машины и побежал туда.

— Держи его! — Слышу голос Егора.

Бегу к автобусу в надежде найти хоть, что — нибудь с намеком, где ее искать. У самого автобуса меня хватает и зажимает Алекс.

— Пусти, Алекс! — я орал уже осипшим голосом. — Отпусти, иначе еще раз врежу.

— Ты просил увидеть автобус, увидел, но теперь возвращаемся в город, — говорит он с жалостью. Мы обещаем, что сделаем все, что только можно, чтобы найти зацепку.

— Отпусти, пока я не убил вас обоих, — кое — как высвободившись, хватаю ствол и направляю на друзей. — Сука!!!

Грудь сдавила боль, в легкие не поступает воздух. Хочу сдохнуть, но вместо этого падаю на колени и начинаю рыдать.

Я должен ее найти, хотя бы ее тело или, что осталось от нее.

Быть внутри взорвавшегося автобуса — смерть.

Егор дал какую — то бутылку воды, я с жадностью выпил ее всю, ноги сразу подкосило, и я обмяк.

— Прости, друг, но так нужно, — они взяли меня под руки и потащили к машине.

Перед глазами все плывет. Весь мир — серое пятно. Я ничего не успел. Не успел сказать как она мне дорога. Не успел сказать, что люблю ее. Не успел сделать ее своей по закону.

Когда они привезли меня в нашу с Ксюшей квартиру, захотелось застрелиться. Когда — то моя любимая берлога, стала местом пыток. Меня вырвала на пол.

Увидев наше совместное фото, я начинаю закипать. Парни быстро отреагировали и скрутили меня, чтобы я не разнес все по новой.

— ПУСТИТЕ МЕНЯ! — Кричу, пытаюсь вырваться. — Эта моя собственность, что хочу то и сделаю. — Ору так, что закладывает уши, но они как будто не слышат меня.

Слышу щелчок. Парни значительно ослабляют хватку, пытаюсь развести руки, не получается.

— Вы, че ахуели? — Пытаюсь вырвать руки из наручников. — Вы, че творите? — сталь впивается в запястье.

Пытаюсь встать, ничего не получается. Егор помогает подняться и сесть на стул.

Черти!

Все мои попытки тщетны. Ничего не остается, как вывернуть большие пальцы на руках. Чтобы отвлечь парней, прошу одного подать воды, а второго прикурить сигарету, в момент, когда они оба теряют бдительность, я делаю задуманное. Аккуратно снимаю с каждой кисти наручники.

— Максим, сынок, милый, — мама, да, чтоб тебя.

Пацаны резко появляются вокруг меня, чтобы если, что опять схватить.

— Максим не дури! — раздается голос отца за спиной, — мы сделаем все возможное, я подключил лучших специалистов, обещаю, что — то да найдем.

Настоящее.

Смотрю на пистолет, который лежит на столе. Одно действие, одна пуля и я рядом со своей девочкой. Пройдет боль и тоска, мы будем вместе. Все эти дни меня преследует эта навязчивая идея, но, что — то останавливает.

Как только беру в руки ствол, слышу её голос.

— Не делай этого, ты нужен мне тут.

Многие выражают соболезнования, но я не принимаю их. Пока не увижу ее тело. Ни какие таблетки не помогают, ничто не способно помочь.

Спустя неделю решаюсь приехать в свою квартиру, кое — как попал ключом в скважину. Я сам себя пытаю. Захожу в квартиру, а здесь еще витает ее аромат, она пахнет вишней, малиной и чем — то еще, так и не смог разобрать. В квартире везде лежат ее вещи, я запретил их убирать.

— Так зачем мы тут? — Голос Егора немного отрезвил меня.

— Нужно взять пару моих вещей.

Нужно быстро взять, что хотел и валить от сюда. Захожу в ванну и меня накрывает, на всех полках стоят ее баночки с какими — то жидкостями, рядом с моей в стакане ее зубная щетка, смешной тряпочный ободок, она его всегда мне надевала, когда решала, что