И в том же году он стал заводским гонщиком итальянского концерна «Ансальдо». В первой гонке, на трассе Гарда, новичок занял четвертое место, затем выиграл кубок Монтенеро в Ливорно и двухлитровый класс в Муджелло. В двадцать втором в Гарде Нуволари финишировал вторым и выиграл две горные гонки — в Конзуме и Суза-Монченизио. Но обойти первого номера «Ансальдо» Коррадо Лотти никак не получалось, и Тацио сменил команду.

Места в сильнейших тогда «Санбиме» и ФИАТе были заняты, пришлось довольствоваться еще одной итальянской «конюшней», строившей машины с полуторалитровыми моторами, а значит, не претендовавшей на первые роли в гонках Гран-при, — «Кирибири». Тем не менее в октябре двадцать третьего Нуволари финишировал четвертым в состязаниях на Большой приз Пенья-Рин в Вильяфранка и пятым там же, в Испании, на трассе Ситхес. Следующий сезон принес еще две победы в классе до полутора литров — в Савио и Полезине. Тогда же за рулем двухлитрового спортивного «Бьянки» Тацио победил в Генуе и Рапалло. Однако прошел еще целый год, прежде чем 1 сентября 1925 года он выехал на дорожку автодрома Монцы на лучшем в ту пору гоночном автомобиле Гран-при — «Альфа-Ромео-P2». Если он хорошо покажет себя на тестах, получит место в заводской команде.

Тацио Нуволари на «Альфа-Ромео». Улыбающийся толстяк (седьмой слева) в галстуке рядом с машиной — Энцо Феррари.

Пятый круг Тацио прошел за 3 минуты 36 секунд. Маститые Кампари и Маринони чуть раньше показали 3'45" и 3'49" соответственно. На шестом круге лопнула покрышка, и «Альфа-Ромео» вылетела с трассы, кувыркаясь в деревянных столбиках ограждения.

Маэстро Нуволари

Его не взяли. И на полтора года Тацио, похоже, забыл об автогонках, торгуя легковыми машинами SCAT, «Бьянки», «Альфа-Ромео» и «Бугатти» в собственном магазине.

Впрочем, между делом новоиспеченный бизнесмен все же выиграл Гран-при римского короля и еще одну гонку в Гарде. Торговля же шла настолько успешно, что в 1927 году Нуволари основал собственную гоночную команду (впрочем, для этого мантуанцу пришлось продать часть принадлежавшей ему земли в Ронкезане), купив четыре «Бугатти-T35C» — на двух из них стартовали давнишний приятель Тацио и такой же, как он, ас-мотогонщик Акиле Варци и еще один, довольно известный уже в ту пору итальянский пилот Чезаре Пасторе. Следующий, 1928 год оказался счастливым — 2 марта родился Альберто, второй сын Нуволари, и через девять дней Тацио выиграл свою первую большую автогонку — Гран-при Триполи.

И — пошло-поехало! В мае на очень сложной трассе в Алессандрии Нуволари выиграл кубок Бордино у Эрнесто Матерасси, чей «Тальбо» был заметно быстрее. Но Тацио под дождем провел совершенно невероятную гонку: он мчался по мокрой дороге, словно забыв о педали тормоза. Через пару недель в труднейшей гонке «Тарга Флорио» по горным дорогам Сицилии у мотора его «Бугатти» прогорел поршень. В конце июня он — второй в Кремоне, — в страшную жару лишь четверо из девятнадцати стартовавших сумели добраться до финиша. И еще раз второй, на Гран-при Монтенеро, где установил по ходу лучшее время круга — на узкой и скользкой каменистой трассе Тацио сделает это еще четырежды. За восемь сезонов он стартовал здесь шесть раз, и, разумеется, вокруг будут говорить, что гонка — его любимая.

Автограф Габриэле д'Аннунцио.

Вскоре выяснилось, что руководство «Альфа-Ромео» отнюдь не поставило крест на талантливом новичке после несчастной аварии в Монце. Способности Чемпиониссимо в Милане решили испытать еще разок-другой. В 1929 году на кубке Чано в Ливорно Нуволари был вторым на спортивной модели «Альфа-Ромео-6C-1750» с мотором всего-то навсего в 102 л. с., уступив намного более быстрой, чистокровной гоночной «Альфе» модели P2 Варци, который к тому времени, разругавшись с боссом, ушел из команды Нуволари и уже стал фирменным пилотом. Еще дважды — в Гран-при Монтенеро и Монцы Тацио финишировал вторым, прежде чем заключил, наконец, вожделенный контракт.

Дебют в составе заводской команды оказался впечатляющим — победа за рулем 6C-1750 в «Милле Милья» 1930 года. Легенда гласит, что под утро, когда изнурительная тысячемильная гонка по дорогам Италии уже подходила к концу, хитрец Нуволари выключил фары, чтобы поближе подобраться к «Альфе» Варци, который стартовал в десяти минутах впереди. Всегда точный и рассудительный, Акиле не заметил соперника и слегка сбросил темп, чтобы не рисковать в предрассветных сумерках. И проиграл. Надо ли говорить, что этот эпизод не способствовал укреплению их дружбы. Так складывалась еще одна легенда — о непримиримых соперниках и величайших гонщиках Италии, безрассудно горячем, словно пламя лесного пожара, Нуволари и холодном, как лед, Варци.

Добавив в коллекцию миланской «конюшни» еще четыре кубка, Тацио завершил сезон не менее громкой победой, выиграв «Турист Трофи» в северо-ирландском Белфасте.

В следующем, 1931 году он пересел на новую, гораздо более мощную и быструю «Альфу» модели «8C-2300-Монца». Она принесла Чемпиониссимо первый из пяти его кубков Чано, победы в «Тарга Флорио» и Гран-при Италии, почетнейшее в те годы звание гоночного чемпиона Италии. Если бы тогда, на пороге своего 40-летия, Тацио решил оставить гонки, он уже навсегда вошел бы в историю автоспорта. Однако Нуволари лишь подходил к главным своим победам. В 1932 году, получив в свое распоряжение очередной шедевр конструктора Витторио Яно — гоночную «Альфа-Ромео-2-6B/P3», — он выиграл Большие призы Монако, Италии, Франции, еще раз первенствовал в «Тарга Флорио», получил кубок Чано и кубок Ачербо. Это был настоящий триумф. Нуволари носила на руках вся Италия. Его пригласил Муссолини и сфотографировался (неслыханная честь!) за рулем «Альфа-Ромео-P3» под номером 8, которая выиграла кубок Чано. Но гораздо выше благосклонности дуче Нуволари ценил внимание писателя Габриэле д'Аннунцио. После победы в Монте-Карло тот принял его на своей вилле и подарил маленькую золотую черепаху: «Самому быстрому человеку в мире — животное самое медленное».

Муссолини пригласил Нуволари (третий справа) после победы в кубке Чано 1932 года и сфотографировался за рулем «Альфа-Ромео-P3».

С тех пор черепашка стала символом Нуволари — он прикреплял ее к своей майке во время гонок, она красовалась на его почтовой бумаге и на борту его самолета. Тацио даже заказал несколько копий и дарил их самым близким друзьям или же людям, которых считал нужными.

Да, он старательно возводил собственную карьеру, подобно скульптору, лепил свой облик — бесстрашного человека, искусного пилота, веселого оптимиста, непревзойденного оригинала. Вся Европа знала: если рядом с алой «Альфа»