– Проклятая болезнь. Все это, должно быть, так тяжело. Черт побери, Абигэль, мне так жаль!

– Не надо…

Несмотря на недавнее происшествие, Абигэль широко зевнула, свинцовая тяжесть давила ей на затылок, кончики пальцев покалывало. Нарколепсия просыпалась, разливаясь в ней ядом. Молодая женщина не взяла с собой пропидол, но сон все равно решил ее похитить и пресек всякие попытки к сопротивлению.

– Через две минуты я усну, потому что мое тело так решило.

– Хочешь еще кофе?

– Я могу выпить цистерну, это ничего не изменит. Прости, папа, тебе придется проехать сколько-то километров одному.

Указатель бензина длинно пискнул.

– Если только бензин не кончится раньше, – добавила она. – Ты можешь пристегнуть ремень Леа, когда остановишься? Я заметила, что она его сняла. И не уверена, что продержусь до тех пор.

– Не беспокойся, все сделаю.

Абигэль пыталась держать глаза открытыми. За окном туман выползал из леса языками игуан. Вверху шелестели ветви, все дальше затягивая машину в бездну тьмы. Молодая женщина спросила себя, где они находятся и в каком направлении едет отец. Мозг ее работал теперь замедленно, словно укутанный в вату. Она видела только белые полосы, уносящиеся назад под седаном, дорожные знаки, предупреждающие о диких животных на дороге, и длинную прямую линию. Он, должно быть, поставил диск: его любимая песня California Dreamin’ заполнила салон. Абигэль столько раз ее слушала, что знала наизусть. И это тоже она, наверно, однажды забудет… I stopped into the church, I passed along the way[4].

Звуки мелодии казались все более далекими, теряясь в лабиринтах подсознания. Ее веки весили тонны, глаза она открывала теперь урывками, пытаясь продержаться хотя бы до заправки, но змей нарколепсии уже разинул пасть, чтобы проглотить ее.

Она сфокусировала взгляд на тени метрах в двадцати впереди. В глухом лесу, на этой ремонтирующейся дороге, стояла машина. Ив быстро проехал мимо припаркованного на обочине фургона. На миг очнувшись, Абигэль посмотрела на черный «кангу» с погашенными фарами.

– Кажется, у этой машины проблема. Почему ты не остановился?

Ив не ответил, да Абигэль и не ждала ответа, будучи во власти большого змея. В своем оцепенении, в то время как все ее тело боролось со сном, она скорее угадала, чем увидела вырисовывающийся прямо впереди изгиб. Голоса певцов сливались в хор, музыка убаюкивала. Oh, California Dreamin’ (California Dreamin’).

Последнее, что увидела Абигэль, прежде чем рептилия сомкнула свои челюсти, были черные стволы, вздымающиеся на вираже, всего в нескольких метрах.

Столкновение было неизбежно.

Абигэль Дюрнан проснулась внезапно и едва не вскрикнула.

Отъезд среди ночи, поиски бензина в глухом лесу, потом авария. Каждую деталь кошмара она помнила в точности. Надо было поскорее записать историю в тетрадь. Когда в глазах перестало мутиться, она различила белые стены, подвешенный под потолком телевизор, маленькое окошко рядом…

И сразу ощутила запах антисептиков.

Абигэль не понимала, почему она оказалась в больничной палате. Едва она привстала в постели, как дверь открылась и вошла женщина лет сорока в белом халате, с коротко подстриженными пепельными волосами.

– Здравствуйте, мадам Дюрнан, я доктор Летисия Либер. Сегодня суббота, шестое декабря две тысячи четырнадцатого года, одиннадцать часов пять минут. Вы в отделении травматологии больницы Роже-Салангро в Лилле.

– В… отделении травматологии?

– К нам поступает изрядная часть пострадавших в дорожных авариях. Как вы себя чувствуете?

– Хорошо, я… Как вы сказали? Пострадавшие в дорожных авариях?

Врач заглянула в листок, висевший в изножье кровати, и вернула его на место. Руки как кожа ящерицы, опущенные уголки губ, осунувшееся лицо слишком много работающего человека.

– Вы чудом уцелели. Кроме нескольких порезов от стекла на лице, легкой гипотермии и гематомы на груди, сканер не показал никаких внутренних повреждений. Мы также сделали рентген всего вашего скелета. В истории болезни записано, что у вас нарколепсия. Пришлось вычленить ваши старые переломы, пластины на правой и левой лучевых костях, протез колена, но мы не обнаружили ничего недавнего. Ваши кости и связки явно выдержали этот удар.

Абигэль провела руками по скулам, по лбу, ощутила повязки, боль от каждого нажатия на кожу. Она дотронулась до своего запястья: часов не было.

– А вот они разбились, – сказала врач. – Не работают, но мы можем их вам вернуть, если хотите.

Абигэль повернула голову к коридору, откуда доносились голоса, угадала силуэты за приоткрытой дверью.

– Моя дочь и мой отец… Где они?

Врач глубоко вздохнула:

– Они не выжили в аварии. Мне очень жаль.

Абигэль не понимала, что говорит ей эта женщина и что она сама делает в больнице. Да, она видела этот странный сон, но…

Босиком, в халате, она вскочила и прижала руку к пылающей груди. У двери она наткнулась на жандарма Фредерика Мандрие еще с одним коллегой в форме. Серые, свинцовые лица. Просто похоронные физиономии.

– Фредерик, что происходит? Где они?

Не дожидаясь ответа, она пробежала мимо них и понеслась по коридору, заглядывая в соседние палаты. Разбитые лица, мумии с ногами в лубках, знакомая песня. Ей казалось, будто она парит над полом, ее тело двигалось на автопилоте. Наверно, ей что-то ввели: демерол, кодеин, морфин…

– Папа? Леа?

Медсестра вежливо, но твердо загородила ей дорогу. Нет, решительно она ничего не понимала. Когда она обернулась, Фредерик обнял ее и крепко прижал к себе, ничего не говоря.

Желудок скрутило, все органы сорвались с цепи, но что-то мешало ей отдаться горю. Этот коридор, эти каталки, эти калеки, все, что ей говорили, не могло быть правдой, просто очередной кошмар, злое порождение ее рассудка во сне. Она высвободилась, в полузабытьи вернулась к кровати, села на матрас и уставилась на Фредерика.

– А… авария? Что… что случилось?

Жандарм в форме, который был с Фредериком Мандрие, подошел ближе. Он скользнул глазами по круглому шраму на ее шее – этот кружок притягивал взгляды, как магнит, – потом смущенно посмотрел на нее.

– Я капрал Бартели. Мы получили вызов в жандармерии Сент-Амана в 6:35 сегодня утром. Рабочие, производившие работы на закрытом участке шоссе Д151 сообщили о серьезной аварии на вираже в трехстах метрах от двенадцатого километрового столба. Пожарные и «скорая помощь» уже были на месте, аварийная бригада тоже вскоре прибыла. Машина, черный «вольво» с номером семьдесят шесть, судя по всему… – он помедлил, – врезалась в дерево, перевернулась и натолкнулась на другой ствол, дальше в лесу.