Миссис Ворчунья сложила в сумку чистое бельё, Шоколадного Пряника, ежа Колючку и парочку дынь (на всякий случай). Ворчуны давно обнаружили, что прохладная половинка дыни облегчает боль от ударов, шишек, царапин и переломов.

Мистер Ворчун-старший ни в какую не хотел отправляться с ними в бега, поэтому мистер Ворчун попробовал закатать его в ковёр и взять с собой насильно, но его план сорвался.

— Глупый старый чудак, — проворчал мистер Ворчун, но видно было, что он волнуется за отца.

— Заходи к нему время от времени, Мими, — попросила миссис Ворчунья. — Но на первом месте у тебя должны стоять ослы, потом Пальчик и только потом мистер Ворчун-старший!

— Хорошо! — пообещала Мими.

— Залезайте! — крикнул Нектарин, возвращаясь на водительское сиденье.

Ворчуны с Лучиком забрались в Свинобус, причём тапочки-кролики миссис Ворчуньи насквозь промокли от снега. Нектарин завёл мотор, автобус захрюкал, и они отправились в путь.

Когда леди Великанн приобрела Свинобус, газеты словно с ума посходили. Вот вам один из заголовков местного издания:

Леди Великаны статья понравилась, но заголовок её слегка смутил: создавалось впечатление, будто у неё уже был Свинобус и она купила новый ему на замену, а ведь дело обстояло совсем не так!

Микроавтобус выехал на улицу, и все прохожие остановились, чтобы на него поглядеть. Они смеялись, радостно кричали и махали водителю. (Ворчуны хохотали и на всех показывали пальцем, а когда Свинобус затормозил перед светофором, мистер Ворчун умудрился с наслаждением пнуть заднее колесо.) Местные жители понемногу привыкали к необычному автобусу, но привыкнуть к нему окончательно было невозможно, тем более что возникал он всегда неожиданно.

Ворчуны с Лучиком были единственными пассажирами в этой поездке на станцию. Они могли сесть где им заблагорассудится, но мистеру Ворчуну хотелось занять место миссис Ворчуньи, а миссис Ворчунье — место мистера Ворчуна, и в итоге почти всю дорогу они стояли.

Лучик опустился на заднее сиденье и положил себе на колени пухлую сумку миссис Ворчуньи и громадное колючее одеяло мистера Ворчуна.

На станцию они приехали как раз к поезду на долину Хаттона. Мистер Ворчун развернул большое колючее одеяло и заставил всю семью под ним спрятаться.

— Теперь нас никто не узнает, — объяснил он.

Лучик так не думал, но ему хотелось поскорее зайти в поезд, а не стоять на платформе и спорить, привлекая к себе ещё больше любопытных взглядов. Им удалось сесть в поезд и загрузить свой багаж без происшествий, но в вагоне мистер Ворчун запутался в одеяле, упал на пол и утянул за собой жену с сыном. В итоге они застряли в проходе.

Все вагоны были поделены на купе — небольшие комнатки, и войти в них можно было двумя способами. Во-первых, в каждое купе вела отдельная дверь, и пассажиры подходили к ним только с нужной платформы. Во-вторых, если пассажиры садились с другой стороны или хотели сменить купе, находясь уже в поезде, они выходили в длинный коридор с раздвижными дверями для каждой комнатки.

Зачем я вам всё это объясняю? На станции Великаннов есть только одни пути, и пассажиры могут садиться в поезд с любой платформы, хоть слева, хоть справа…

…и пока мистер Ворчун, миссис Ворчунья и Лучик барахтались под одеялом посреди коридора, небольшая компания (с человеком в костюме птицы и господином с попугаем) проскользнула в дверь соседнего купе с другой стороны.

Глава пятая

Быть беде

Первым делом после выхода из ракушечного грота в Ветвистых садах лорд Великанн, Роддерс Лэзенби и Майкл Облом забежали за припорошенный снегом куст и вывернули наизнанку тюремные робы. Выглядело это не так уж и странно. Облом неплохо управлялся с иголкой и заранее пришил к изнанке их одежды карманы и отвороты[4]. Тюремные робы, вывернутые наизнанку, совсем не походили на тюремные робы.

— Я похож на разорившегося банкира, — проворчал Роддерс Лэзенби, — но мне очень идёт этот образ. — Он смерил взглядом Облома и заявил: — Ты похож на странного чудака. Превосходная маскировка

Облом пробормотал что-то себе под нос.

— А я? — поинтересовался лорд Великанн, поднимая бровь и смахивая с рукава невидимую пылинку.

— Вы похожи на джентльмена, ваша светлость, — ответил Лэзенби. — Боюсь, с этим ничего не поделаешь.

Четвёртый участник побега стоял в своём костюме птицы и молча наблюдал за товарищами. Наверняка вы уже подумали о том, что, какую бы маскировку ни выдумали для себя остальные трое, полицейские всё равно узнают в этой компании бывших заключённых по наряженному орлом Твинклу. Не сомневаюсь, что они тоже об этом подумали. Вот только не нашлось храбреца и/или глупца, который рискнул бы сообщить человеку размером с небольшую гору о том, что ему неплохо бы переодеться. Вся троица дорожила своими головами, надёжно сидящими на шеях, и не готова была с ними расставаться. Так они ничего и не сказали. Все трое дрожали — отчасти от страха, отчасти от жуткого холода.

— Пора идти, приятели, — любезно заметил Лэзенби. — Ещё немного, и полиция будет рыскать повсюду. Это, конечно, захватывающе, но…

— Я знаю, где можно переждать ночь и разработать план, — сказал его светлость. — Совсем недалеко от моего дома и подлых Ворчунов. — Последнее слово он произнёс с особенным омерзением, словно оно означало нечто о-о-очень плохое.

Местом, «где можно переждать ночь и разработать план», оказался ОГРОМНЫЙ гараж (больше похожий на небольшой самолётный ангар). Предки лорда Великанна коллекционировали не только дома, острова, произведения искусства и механических животных, но и ретроавтомобили.

Сами автомобили давным-давно распродали, но гараж от них остался. Он находился не на землях фамильного поместья, а в нескольких милях от него, на окраине заросшего сорняками поля. Завидев громадную постройку, Облом поник. — Ладно ещё, что спать придётся в гараже, но это… Это же помойка! — заныл он таким писклявым голосом, что не грех было бы сравнить его с комаром, закрытым в банке[5].

Помойка — это, пожалуй, преувеличение, но сараю прекрасно подходили два других слова на «п»: «покинутый» и «полуразвалившийся», то есть отчасти его можно было назвать помойкой (но только