– Да, у наших девчонок что-то такое было, припоминаю.

– Пап, а давай прямо сейчас сделаем!

– Да запросто.

«До чего же легко доставить ей удовольствие, – подумал он. – Кусок блестящей бумажки, осколок стекла. И вот оно – готовая тайна».

– Вот только где мы возьмем с тобой в лесу стеклышко?

– Я уже видела по дороге сюда целых две разбитые бутылки, пап, – очень по-деловому заверила дочка. – Зеленую и коричневую.

– Ну тогда за чем же дело стало – вперед! Только давай сначала уберем за собой.

Они быстро привели все в порядок, потом девочка занялась своим «секретом», а Игорь устроился поудобнее, прислонившись спиной к дереву, и закрыл глаза.

– Ой, а чем бы мне ямку выкопать? Пап, дай мне свой перочинный нож!

– Держи, только будь, пожалуйста, осторожнее, не порежься. Он довольно острый.

В лесу не было ни ветерка. Тишина нарушалась лишь тревожными криками улетающих в теплые края стай да бойким журчанием ручья. И, если прислушаться, можно было уловить едва ощутимый звон, исходящий от могучего дерева.

– Пап, иди чего покажу!

Настена вся светилась от удовольствия. Видно, «секрет» удался на славу.

– Ну пойдем. – Игорь поднялся на ноги.

Они обогнули дуб, и дочка с гордостью показала рукой, но почему-то не на землю, а на ствол:

– Смотри!

На шершавой коре могучего дерева появилась свежевырезанная надпись чуть кривыми печатными буквами: «Игорь Ася Аля».

– Что же ты наделала, чучело-мяучело?! – ахнул Игорь.

– А что такое? – удивилась девочка. – Ты же сам сказал, что этот дуб проживет еще много-много лет. И все это время на нем будут наши имена. Здорово, правда? Мы будем приходить сюда и читать. И другие люди будут читать и думать: «Интересно, кто они такие, эти Ася, Игорь и Аля?»

– Настька, но разве так можно! Дерево – оно же живое! А ты по нему ножом… Это то же самое, как если бы кто-то вырезал надпись прямо у тебя на руке. Как ты считаешь, тебе бы понравилось?

Настена испуганно посмотрела на отца, потом на свою руку, затем снова на Игоря.

– Но я же не знала… Я не думала… – залепетала она. Глаза ее тут же наполнились слезами. – Папа, прости, я больше не буду-у-у-у!

– Это не у меня надо просить прощения, а у дерева. – Игорь изо всех сил старался казаться строгим, но в душе его уже боролись умиление и жалость к такому глубокому и искреннему детскому раскаянию.

Настя, как могла, обхватила ствол и уткнулась зареванным лицом в шершавую кору.

– Деревце, миленькое, не сердись! Я больше никогда-никогда не буду делать тебе больно! И вообще никому не буду!

Она еще поплакала, пошмыгала носом и повернулась к отцу:

– Как ты думаешь, дуб простил меня?

– Думаю, да, – милостиво признал Игорь.

Он снова расстелил половичок, лег на него навзничь, раскинув руки крестом, еще всхлипывающая Настена уткнулась ему под мышку, обняла одной рукой, и вот так они лежали долго-долго, вслушиваясь в шум ручья и крики пролетающих птиц. А дуб над ними иногда как будто вздрагивал, ронял огромные листья, и те опускались прямо на них.

– Если долго-долго не стряхивать листву, – вдруг прошептала девочка, – то мы будем заживо погребены.

Он вздрогнул. Так неожиданны были эти слова. И для ее возраста, и вообще…

– Чего это ты вдруг, Аська?

– Пап, а я раньше думала, что люди вырастают, чтобы жить.

– Конечно, а для чего ж еще?

– А они вырастают и умирают.

Он хотел ей возразить, сказать, что все это совсем не так. Что все взрослые, прежде чем умереть, живут долго и счастливо. Но не стал. Потому что вспомнил себя в детстве.

Как страшно и больно было ему, когда он только-только осознал, что в мире есть такая штука, как смерть. Он не мог успокоиться несколько дней. Ходил в слезах и приставал к взрослым: «Ну как вы можете жить так спокойно, если знаете, что это не навсегда? Почему взрослые занимаются неизвестно чем – работают, смотрят телевизор, ходят по улицам, вместо того чтобы дни и ночи проводить научные исследования и искать лекарство от смерти? Ведь научилось же человечество справляться с разными страшными болезнями! Почему же никто до сих пор еще не изобрел прививки от смерти?» Тогда ему казалось, что человек всемогущ. Разве это не ерундовая задача для существа, летающего в космос, – придумать одно, всего-то одно чудодейственное средство?

Он обижался и недоумевал, когда над ним ласково посмеивались и пытались занять его чем-нибудь другим.

Вот и Аська, видимо, сейчас осмысливает эту горькую взрослую правду. «Я думала, люди вырастают для того, чтобы жить, а они умирают…» – надо же, как правильно сказала…

К машине вернулись почти затемно. Довольные, отдохнувшие, забывшие обо всех печалях, с огромной охапкой разноцветной листвы для мамы. Аля такие подарки обожала. Самые красивые листья она собирала в букеты, ставила их в вазы и украшала ими всю квартиру – иногда просто так, иногда дополнив композицию пушистой еловой лапой или веткой боярышника с ярко-красными ягодами. «Икебана» – так, смеясь, называла она свои творения.

Остальные листья Алька засушивала между книжных страниц. Почти каждый том в обширной библиотеке Быковых хранил в себе такую вот память об их осенних прогулках, что не уставали отмечать знакомые, бравшие у них что-нибудь почитать. А Игорь с Настеной очень любили среди зимы взять наугад какую-нибудь книгу с полки, найти в ней кленовый лист, долго его рассматривать, а потом положить в большую хрустальную пепельницу и поджечь. Сухой душистый лист тлел и на несколько мгновений наполнял всю комнату светлым и грустным ароматом осени.

Иногда Игорь спрашивал себя, за что ему столько счастья? Отчего именно его жизнь одарила так щедро? Замечательные родители, крепкая семья, любимая женщина, обожаемая дочь. Отличная работа, верные друзья и самый лучший в мире начальник. Может, там, на Небесах, когда Бог распределял жизненные блага, ангелы на минутку отвлекли его, и он сыпанул ему, Игорю, лишнюю порцию? И только постоянные воспоминания о прошлом его, признаться, смущали. Это походило на итоговый зачет перед… Перед чем, он не знал, зато совершенно точно мог сказать, что никаких перемен ни в своем окружении, ни в своем существовании он не хочет.

– И еще мы поедем в Дагомыс.

– И купим щенка.

– И новую кухню.

– Домик для Барби.

– Брючный костюм.

– Ролики.

– Шелковый плед.

– Дамы, дамы, притормозите, – Игорь с притворным ужасом замахал руками. – Вы не поняли, это будет не Нобелевская премия, а всего лишь скромная прибавка к зарплате…