Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я провела ладонями по затылку и ответила:
– Ну… да.
Это было единственное, что я могла придумать. Когда он стал спускаться с крыльца мне навстречу, сердце сделало кувырок в груди, и чем ближе он подходил, тем сильнее оно билось.
Он снова провел рукой по волосам, как при замедленной съемке, и мое сердце замерло, а затем продолжило свой бешеный танец.
– Ты раньше уже сидела с ней? – спросил он.
– Да, пару месяцев. – У меня вспотели ладони. Почему у меня потеют ладони? А вдруг он догадается? Вдруг поймет, что я думаю о нем? А что если он чует мой страх? О боже, неужели у меня потеют и локти? Я и не догадывалась, что локти могут потеть!
– Я ходил с ней в церковь, когда она была совсем крошкой. И она была лучшим, что там происходило, потому что посреди строгой тишины службы она могла закричать: «Подсказку, подсказку!», как в мультсериале «Подсказки Бульки», а затем понестись к алтарю и начать танцевать. – Я хихикнула, потому что это было в точности про Молли, которую я хорошо знала и любила.
Он засунул руки в карманы спортивных брюк, покачиваясь на пятках своих неизменных кроссовок Nike.
– Но дело не в церкви. Недавно я вспомнил, где еще видел тебя.
– Да? И где же?
– В Онкологическом центре Шермана. – Его улыбка погасла, а мое сердце болезненно сжалось. – Я видел тебя там пару раз.
Ох.
Да уж, неловкая ситуация.
Я приходила в Онкологический центр Шермана с родителями, когда мама проходила курсы химиотерапии. Мама очень не хотела, чтобы я сопровождала ее, опасаясь, что это расстроит меня, но, если честно, я расстроилась бы куда сильнее, если бы не была с ней рядом.
Я промолчала.
– Ты болеешь? – спросил он.
– Нет.
Он сморщил нос.
– Кто-то из твоих знакомых заболел?
– Гм, моя мама. У нее рак груди, – выдохнула я, и как только слово рак слетело с моих губ, мне отчаянно захотелось затолкнуть его обратно. Стоило мне только произнести его, и слезы наворачивались у меня на глаза.
– Я сожалею, Элеанор, – воскликнул он, и, посмотрев в его честные глаза, я поняла, что он говорит правду.
– Спасибо. – Он не сводил с меня глаз, и у меня все сжималось внутри. – А у тебя есть знакомые, которые больны?
На этот раз он смутился.
– Были. Мой дедушка. Он умер несколько недель назад. – И в его глазах появилось то, чего я никак не ожидала от Грейсона Иста, – грусть.
– Прими мои соболезнования, Грейсон, – произнесла я, надеясь, что он поверит, увидев искреннее сочувствие в моих глазах.
– Да, спасибо. Все говорят мне, что он отмучился, но я не знаю. Мне иногда кажется, что он оставил часть боли, чтобы я забрал ее себе. – Он подпер большим пальцем щеку, и я замерла.
Грейсон тосковал.
По-настоящему. И это потрясло меня, потому что раньше я никогда не замечала его грусти. Мне он всегда казался беззаботным и всеми обожаемым парнем.
Оказалось, что всеми обожаемые парни тоже могут грустить.
Грейсон сбросил с лица тоскливое выражение и улыбнулся.
– Я тут подумал… нам стоит потусить вместе.
Он сказал это как нечто само собой разумеющееся, словно эта мысль не казалась ему абсурдной.
Я саркастически расхохоталась, пытаясь скрыть волнение.
– Да, конечно, Грейсон.
– Нет, я серьезно. Давай встречаться.
Я огляделась, чтобы убедиться, что он разговаривает со мной.
– Ты не хочешь встречаться со мной.
– Хочу.
Я потянула пуговицу на своем пурпурном кардигане.
– Нет.
– Да, – настаивал он.
– Чтобы подобраться к Шай?
Он вскинул бровь и шагнул ко мне.
– Дело не только в твоей кузине. Но и в тебе.
– Мне кажется, это бессмысленно. Зачем тебе встречаться со мной?
– А что в этом такого? Ты заинтересовала меня на вечеринке, и я хотел бы узнать тебя получше.
– Я читала книгу в наушниках на вечеринке старшеклассников. Это не интересно. Это странно.
– А мне нравятся странности.
Я расхохоталась.
– Нет, не нравятся. Тебе не нравятся странности.
– Откуда ты знаешь, что мне нравится?
Я огляделась и пожала плечами.
– Просто предполагаю.
– Да ладно, не стоит. Если хочешь, ты можешь пообщаться со мной и лучше узнать меня, – предложил он.
– Мы с тобой из разных миров, Грейсон. Ты – это ты, а я – это я. Я хочу сказать, посмотри на свой дом, у тебя бешеная популярность и…
– Слушай, если не хочешь, так и скажи. Не надо придумывать отговорки, – отрезал он, и я невольно выпрямила спину.
– Нет, дело не в этом. Я просто говорю… у нас мало общего, как мне кажется.
– Ну, мы можем это выяснить.
Я прищурилась.
– Хорошо, если ты найдешь у нас что-нибудь общее, я стану с тобой встречаться.
Он прищурился в ответ, словно не верил мне.
– Клянешься на мизинце? – спросил он, протягивая мне мизинец.
– Ты шутишь?
– Нет. Я серьезно. Я хочу, чтобы ты дала слово. Если я найду у нас что-нибудь общее, ты станешь со мной встречаться. Клятва на мизинцах.
– Ла-а-адно, – простонала я, и мы сцепили мизинцы. Я пыталась не обращать внимания на ощущение, разбуженное его прикосновением. – Клянусь. А теперь мне пора к Молли.
Он довольно улыбнулся.
– Заметано, поговорим позже. – Я не смогла сдержать улыбку, и он это заметил. – Я не шучу, Элеанор.
– Договорились. Пока, Грейсон. – Я отвернулась от него, чувствуя, как пылают мои щеки, и принялась торопливо подниматься на крыльцо, все еще улыбаясь во весь рот. Около двери я остановилась и обернулась к нему. – Друзья зовут меня Элли. И ты можешь, если хочешь.
– Ладно, Элли.
Услышав, как он произнес мое имя, я снова покраснела.
– А ты можешь звать меня Грей.
– Просто Грей?
– Да, просто Грей. – Он отвернулся и вскинул руку в воздух. – Пока, Элли.
Мои губы расплылись в улыбке, когда я смотрела ему вслед, тихо бормоча себе под нос: «Пока, Грей». Я все еще не могла поверить, что это произошло со мной.
– Это твой парень? – донесся до меня тоненький голосок.
Обернувшись, я увидела, что Молли с нахальным видом застыла в дверях, уперев руки в боки. Кудрявые рыжие локоны рассыпались по плечам, и она постукивала ногой об пол.