– Хороший знак.

– Да… но…

– У доброты и терпения тоже есть свои пределы. Дай ему немного надежды, иначе…

– Оставь меня в покое, – завопила я, в отчаянии от того, что он прав.

Тем же вечером Феликс выразительно посмотрел на меня, когда появился Оливье. Он приблизился ко мне с робкой улыбкой:

– Ты свободна завтра вечером?

– Ну-у-у… да…

– Вообще-то я пригласил нескольких друзей, которые требовали отпраздновать новоселье. И был бы очень рад, если бы ты пришла. Да, Феликс, если хочешь, присоединяйся.

– Мы придем, – поспешила ответить я, не дав Феликсу вставить слово.

– Отпускаю тебя к твоей работе. И до завтра, да!

Он помахал Феликсу. Закрыл дверь, заглянул в кафе через стекло, я ему улыбнулась.

– Вот видишь, ничего сложного!

– Не опозорь меня завтра, – предупредила я Феликса.

Он прыснул.

На следующий день, звоня в дверь, я была счастлива. И никакого стресса. Только радостное ожидание встречи. Я решила задвинуть подальше все свои сомнения и страхи. Когда Оливье появился на пороге, Феликс, такой же деликатный, как слон в посудной лавке, сразу прошел в квартиру, хихикая, словно девочка-подросток, и оставляя нас наедине.

– Навыступается он на твоей вечеринке, вот увидишь! – предупредила я Оливье.

– Пусть повеселится, мне не жалко!

Мы посмотрели друг другу в глаза.

– Спасибо, что пригласил, я очень рада, что пришла к тебе.

Ни секунды не раздумывая, я поцеловала его в щеку.

– Познакомишь с друзьями?

Представления не затянулись, все гости были наслышаны обо мне. Для порядка Оливье смутился, но при этом подмигнул. То, как они отнеслись к моему появлению, тронуло меня – они старались вести себя так, чтобы я почувствовала себя своей в их компании. Феликс очень быстро освоился: болтал со всеми подряд, сыпал шутками. Оливье налил мне белого вина и извинился, что вынужден меня покинуть:

– Мне еще нужно кое-что доделать на кухне.

Я рассматривала его квартиру: ничего общего с жилищем холостяка. Напротив, дом производил впечатление обжитого. Ни беспорядка, ни подчеркнутого минимализма. У него было уютно, диван, обтянутый тканью, так и манил свернуться на нем клубочком, цветы в горшках и фотографии семьи и друзей делали помещение живым и гостеприимным. Все здесь было таким, как сам Оливье: внушающим спокойствие.

Я смеялась, болтала со своими симпатичными ровесниками, и мне начало казаться, что я такая же, как все. Я не цеплялась весь вечер за Феликса, потому что не ощущала никакой опасности. Я охотно удовлетворяла любопытство друзей Оливье: “Да, он мне нравится! Это только вопрос времени”. Компания Оливье была тесно спаянной, и счастье каждого из них являлось предметом всеобщего искреннего интереса. Никто не расспрашивал меня о личной жизни, Оливье, как обычно, проявил тактичность и ничего не рассказал о ней. Мое хорошее настроение рассыпалось, словно карточный домик, когда из комнаты, которую я посчитала спальней Оливье, вышла женщина с полугодовалым младенцем на руках. Она буквально лучилась счастьем, несмотря на очевидную материнскую усталость. Первый мой порыв – с криком убежать. Я отошла в сторону в надежде, что она меня не заметит. Но она, естественно, тут же меня углядела и подошла с сияющей улыбкой:

– Ты Диана, да? Счастлива познакомиться, Оливье столько рассказывает нам о тебе.

Она поцеловала меня, мои ноздри сразу же поймали запах “Мустелы” и вернули меня к рождению Клары. Я всегда любила младенцев и их запах, и Колен часто повторял: “Ты нюхаешь свою дочку, как наркоманка героин”. Перед тем как они ушли, мы подумывали о том, чтобы сделать еще одного ребенка и подарить Кларе братика или сестричку…

– Позволь представить тебе мое сокровище, – продолжила она, указывая на малыша, – я ее как раз кормила, когда ты… Черт, я забыла игрушку в спальне Оливье! Подержишь две секунды?

Не дожидаясь ответа, она передала мне дочку. Мою голову моментально сжали тиски, кровь застыла в жилах, я больше не видела эту девочку, я видела только саму себя с МОЕЙ Кларой на руках. Чувствовала ее кожу, ее крошечную ручку, вцепившуюся в мой палец, узнавала первые золотые завитки волос. Сквозь лепет этого младенца в мой мозг просачивался беззвучный вой. Я задыхалась и так сильно дрожала, что могла ее просто уронить, если продержу еще хоть секунду.

– Диана… Диана…

Я подняла затуманенные слезами глаза и увидела Оливье, который тихонько звал меня.

– Я возьму ее, ладно?

Я кивнула. Парализованная, я наблюдала, как Оливье занимается девочкой так, будто всю жизнь только и делал, что возился с младенцами. Он прижимал ее к себе, что-то шептал, а потом передал тому, кто, как я догадалась, был ее отцом. Потом он вернулся ко мне и положил руку мне на талию.

– Диана нужна мне на кухне! – объявил он гостям.

Выходя из комнаты, я поймала огорченный взгляд Феликса. Мой друг был белым как мел. Оливье закрыл за нами дверь своей маленькой кухоньки, широко открыл окно, достал из шкафа пепельницу и протянул мне сигареты. По всей вероятности, он прихватил их по дороге, а я и не заметила. Дрожа и плача, я закурила. Оливье молчал, давая мне возможность прийти в себя.

– Извини, что так вышло, – сказала я.

– Да ладно тебе, никто ничего не заметил. А если бы и заметили, это не их дело. Привести Феликса?

– Не надо…

Я всхлипывала, он протянул мне носовой платок.

– Я ненормальная… Я не могу… не могу больше видеть детей, младенцев… слишком больно. Всякий раз они напоминают, что у меня отняли мою дочку, мою Клару, любовь всей моей жизни… Я никогда не смирюсь с этим… Никогда не смогу забыть… переключиться на что-то другое…

Я всхлипывала. Нервный припадок маячил где-то поблизости. Оливье подошел ко мне, вытер мокрые щеки, положил руку на плечо. Я сразу почувствовала себя лучше: теперь я в безопасности, я ощущала его нежность, заботу. Он не воспользовался ситуацией. Понемногу мое дыхание выровнялось. Рядом с ним мне было спокойно, но воспоминание о том, как он держал этого младенца на руках, подтвердило то, чего я опасалась в глубине души и что мешало мне полностью расслабиться.

– Я не та женщина, которая тебе нужна…

– При чем тут это? – тихо спросил он.

Я отодвинулась.

– Если у нас с тобой получится…

Он снова осторожно обнял меня, я не сопротивлялась.

– Я нисколько в этом не сомневаюсь! – заявил он, гладя мое лицо.

– Я никогда не смогу подарить тебе ребенка. Я больше не хочу детей… Мама, которой я была, умерла вместе с Кларой.

– Именно это тебя удерживает?

– В один прекрасный день тебе захочется иметь семью, я видела тебя с ребенком на руках, ты с таким восторгом прижимал его к груди. Не прощу себе, если ты потеряешь со мной время. Найди девушку, которая захочет…