И вот Ирине уже прилично за сорок, и она всё так же одинока. И постепенно превращается в старушку.

Несколько раз Лена вместе с Виталием встречала ее во дворе или на лестнице и замечала в глазах Ирины завистливую злобу. Наверняка бессознательную и от этого тем более открытую, от которой у Лены пробегали меж лопатками ледяные мурашки.

А ведь у Ирины тоже бывали мужчины – Лена помнила ее счастливой, под руку с молодыми красавцами. Но они быстро исчезали, и теперь новые вряд ли уже появятся. Нет, может быть, еще кто-то будет, а вот дети…

Лена прошла по комнате раз, другой, третий. Ходила медленно и словно бы расслабленно, а на самом деле ее трясло. Казалось, так тошно, так тоскливо ей еще не было… Проходя мимо дивана, подхватила сотик и нашла номер Виталия. Нажала кнопку с зеленой трубкой.

Вместо гудков зазвучала приятная, успокаивающая музыка, – Виталий установил себе такую функцию, – но сегодня она не успокаивала Лену, а злила, будто над ней издевались…

– Алло, – сонный голос Виталия. – Привет, Ленусь.

Она отозвалась не сразу – перед тем, как произнести хоть слово, пришлось несколько раз глубоко вдохнуть.

– Привет… Как дела?

– Да ничего хорошего. Устал, как гоблин.

– М-м…

– Извини, что не позвонил. Совсем замотался. Домой дошел – и рухнул…

«Совсем замотался, – повторила про себя Лена. – Сколько мужчин и женщин это друг другу говорят каждый вечер…»

И от этого стало не по себе – Лена будто оказалась не в более-менее защищенной, укрытой от остального мира квартире, а в прозрачном кубе. И в соседних прозрачных кубах сидели, лежали, стояли, бродили из угла в угол тысячи других женщин с прижатыми к ушам телефонами. И отовсюду – шелест: «Тяжелый день… Совсем измотался… Очень устал…»

– Квартальный отчет готовим, – продолжал снуло бубнить Виталий, – бумаг горы. Аудиторы – дебилы. Надо другую контору искать… А у тебя как, малыш?

Лена собралась ответить так же, как и обычно: «Да нормально», – но вместо этого сказала сухо, колюче:

– Плохо. Ничего хорошего.

Виталий вздохнул. Помолчал и, кажется, с натужной ласковостью попросил:

– Потерпи чуть-чуть. Скоро уже выходные… Тяжелый год вообще, что ж… Вот сдадим отчет, возьму отпуск – и сгоняем на неделю в Прагу. Ты была в Праге?

– Нет.

– Чудесный город. Я тебя повожу…

– А ты ездил уже?

– Конечно! Самый любимый мой город.

Лена хотела спросить: «И с кем?» – Сдержалась. – «Глупо… Надо успокоиться». – Но в груди дрожало, в горле бились рыдания… Виталий что-то продолжал говорить, устало-бесцветно; Лена не слушала, – не могла вслушиваться в слова. Наконец проглотила рыдания и перебила:

– Послушай, мне очень плохо… я не могу больше так… не могу больше одна…

– А? – удивленно-испуганный звук в трубке.

– Ведь это… согласись, это ненормально, что так… что я здесь, а ты – там где-то. Если мы любим друг друга, то должны быть вместе. Да ведь? Да?

– Ну конечно, Лен. Конечно. Только… Понимаешь, Лен, с такой работой и так с ума сойдешь, а если еще каждый день по два часа в метро давиться… Я тут две станции проезжаю, и то… Давай после Нового года решим. Хорошо? Рождественские каникулы будут, будет время подумать. Хорошо, малыш?.. Алло, Лен? Ты где? Алло?

– Я здесь, – с трудом сказала Лена. – Не знаю, что мне ответить. Что ж… – продолжила, глотая и глотая бьющиеся в горле спазмы, – что ж, буду ждать Нового года. Что еще остается…

– Ле-ен, зачем ты так? Я тоже очень хочу быть с тобой… Надо, Лен, надо что-то придумать… Может, квартиру здесь где-нибудь снимем…

– Нет! – вскрикнула Лена, будто ее действительно поволокли куда-то. – Я хочу жить в своей квартире!.. Я, – она заставила себя говорить медленно и четко, – я хочу здесь, в этой квартире жить со своим мужем, и чтобы у нас были дети, и чтобы… – Рыдания прорвались на волю; Лена говорила сквозь слезы и спазмы. – И… и чтобы всё… чтобы всё у нас было хорошо! Я не хочу больше так. Не хочу! Это ненормально! И… и если ты хочешь, чтобы мы были вместе…

– Лен, Лен, что с тобой?! – недоуменно спрашивал Виталий. – Лен, ну ты что?!

– Дру… другие как-то… Другие из Подмосковья каждый день… а здесь не можешь на метро…

И чтобы не наговорить оскорблений, она нажала кнопку с красной трубочкой, бросила сотик и долго плакала, ткнувшись в подушку. Плакала, захлебывалась и давилась слезами и удивлялась себе – с ней никогда такого не было. Всегда старалась держать себя в руках, быть спокойной, даже на похоронах родителей. И – вот прорвало…

Кое-как поднялась, всхлипывая, дошла до ванной, умылась, вытерлась полотенцем. На кухне выпила воды. Постояла возле холодильника, внимательно глядя на наклейки на его дверце. Казалось, совсем-совсем недавно, будто несколько недель назад, она наклеивала этих динозавров, машины от жвачек, ромбики с мандаринок… Лет восемь ей тогда было, теперь – двадцать девять почти…

Торопливо, чтобы снова не разрыдаться, вернулась в комнату… Надо лечь и уснуть. Завтра к девяти на работу.

Сотик голубовато светился, на дисплее покачивался конверт. СМС. Лена открыла, слегка щурясь, прочитала: «Малыш, я очень люблю тебя!» Подписи не было, но номер был Виталика… Придумывая ответ, наблюдала, как по телевизору Джульетт Льюис со своими родителями отбиваются на яхте от маньяка Де Ниро… Придумала, набрала: «Прости. Пусть этот вечер не останется в нашей памяти. До пятницы».

Отправила. Подождала. Потом отключила сотик, погасила телевизор и стала стелить постель.

Артем нагнал меня по дороге к лифту.

– Слушай, ты, видел, без колес сегодня.

– Да достали пробки. Тем более в жару такую. Кондишен слабо работает – вчера чуть не спёкся.

– Я-асно. Слушай, может, пивка выпьем?

Хм, интересно… С Артемом мы никогда не были близки, сидели в разных кабинетах, по служебным делам напрямую не пересекались, даже во время корпоративов не сходились. Так – все пять лет, как работаем вместе, – «привет-пока», и дальше. А тут – пивка.

– Рядом вон погребок хороший, посидим часок. – В голосе Артема появилась жалобная, почти умоляющая нота; что-то явно произошло, и я кивнул:

– Ну давай. Час есть.

– Спасибо!

Шагнули в лифт, стали спускаться. Долго, с восемнадцатого этажа. К тому же почти на каждом этаже останавливались, подбирали сотрудников десятков фирм и компаний. Пахло духами, дезодорантом, потом, взопревшей синтетикой… Я уже ругал себя, что согласился. Наверняка в долг попросит. По кредитам платить, то, сё… Сколько дать? Тупо отказывать не стоит, опасно – наживешь врага, будет гадить на каждом шагу. А Артем молодой и, как я заметил, резвый. И сегодняшний его вид не должен вводить в заблуждение…