Инструктор

Стажер, все-таки ты медленно осваиваешься. В нашем с тобой мире. И да, бывал. Не так давно, если оперировать понятными тебе терминами.

Стажер

Не так давно – это как?

Инструктор

Я умерла по земному времени… ну, часа два назад. По местному – кто же знает, может, целую вечность.

Стажер

Подождите, а почему у вас вдруг стал женский голос? И вы говорили от лица мужчины, а теперь от лица женщины…

Инструктор

Может, я трансгендер? А? Вот и на том свете не могу никак определиться?

Стажер

Что смешного?!

Инструктор

Извини-извини, прости, не удержалась. Да, у нас тут тоже есть дедовщина, своя, высокодуховная. Ну стажер, ну что значит мужчина и женщина, ты забыл, где ты? Здесь даже времени нет, а ты переживаешь, что́ у меня – сиськи или член. Давай лучше следующих послушаем.

Сцена 15

Ольга Петрова, 41 год

То есть так все-таки. Что-то в этом есть. Баланс соблюдается?

Все равно оно того стоит. Знаешь, я долго не решалась, тянула. Думала, ну еще год подожду, ну вот вроде что-то получается, и снова, и снова… Нет, я все понимала. Решение сложное. Все жалели, ну те, кто знал, и те, кто в лицо что-то говорил. Представляю, что за спиной творилось. Народ у нас добрый. А что мне было делать? Решить, что не судьба, и всё? Надо узнать здесь про судьбу. Есть ли она или все случайно… Хотя, если я очнулась где-то, значит, есть. Может, правда – это мои последние галлюцинации такие?

А сейчас раз – и свет погаснет, но, пока не погас, я еще поболтаю, я вообще болтушка. И хохотушка.

Может, это им не нравилось, я слышала: любят тех, кто страдать умеет, хотя я хлебнула вроде. У меня были один раз долгие отношения, семь лет, получается. Я его любила. И мне говорили, что, если замуж не зовет мужик, что-то не так, а он, мол, зачем нам штамп в паспорте, разве он имеет значение? Я ему про детей, пора мне было, а он: куда спешить? Детей надо, когда деньги есть. Не поспоришь с этим, только вот деньги у нас как раз тогда были, по моим меркам, конечно, мне много не надо, но я повелась, согласилась. Он тогда грамотно мне все разложил. Я действительно задумалась. Ведь у нас, если женщина без детей – всё. Пиши пропало. Смотрят как на зачумленную, то есть либо тебе Бог не дает, а значит, заслуженно, либо, если сама не хочешь, значит, Бог еще и разум отобрал.

Как тридцать лет стукнет, все начинают тебя аккуратно так спрашивать, потом уже не совсем аккуратно, затем давить, требовать, говорить, что если не родишь, то жизнь зря живешь, мучиться в старости будешь от одиночества, можно подумать, с детьми одиноких не бывает. Вот мне Миша этим голову и заморочил, что дети – это вообще навязано нам, что совершенно необязательно самим себе проблемы создавать, что надо пожить в свое удовольствие, а потом уже если точно всё решим. Говорил, нельзя рожать только для того, чтобы родители успокоились и подруги не считали убогой какой-то.

Короче говоря, так мы и жили, а потом выяснилось, что у него другая семья, там ребенок. Я спросила, как так?! Он стал врать, что случайно вышло, хотя, может, и не врал, может, правда случайно, но я его выгнала. А он особо и не сопротивлялся. Помыкался-помыкался и стал с ними жить, а еще год прошел, так у него весь инстаграм в фотографиях с сыном, счастливый такой. Я признаюсь: я добра ни ему, ни ей не желала. А чего себе врать, проклинать не стала, но, когда он заболел, порадовалась, хотя плохо это, но чего мне здесь из себя ангела строить. Тем более Миша крепкий, вылез, не тот, конечно, уже, но живой. А я… вот с тех пор как-то все и не складывалось. То есть мужики были, но как-то все ненадолго. Я сама дура, всем сначала рассказывала, что Миша со мной сделал, а как тут не расскажешь, больно же, вот мужики и сливались. Я их понимаю, когда тебе на третьем свидании рассказывают такое, сразу думаешь, ну всё, она хочет замуж и ребенка. А кто сейчас из мужиков сразу готов хотя бы подумать о чем-то таком. Нет, если хочешь замуж и ребенка, нужно говорить, что тебе этого не надо и ты ищешь легких отношений, а я, дура, сразу грузила их. Так что – неудивительно.

Нет, я потом перестала, но на каком-то подсознательном уровне все осталось. А ведь это чувствуется. И, конечно, меня по поводу детей начало накрывать. Не знаю, наверное, это в нас так глубоко заложено, что надо быть очень необычной женщиной, чтобы искренне самой отказаться от ребенка, в смысле, решить, что рожать не будешь. Я не такая. Я просто с ума начала сходить, с племянницами все выходные проводила, но понимала, что они же все равно не мои дети. И дело не в собственности, нет, просто на каком-то физическом уровне начала чувствовать, как от меня что-то отрезали, что-то мое, неотъемлемое, и где-то это мое лежит. Понимаешь, да? То есть вроде бы у меня нечего было отбирать, а полное ощущение, что отобрали. На меня даже мама не так давила, как все вот это изнутри. Я думала, от одиночества, от страха, но нет, это глубже. Знаешь, как будто гуляешь по лесу и знаешь, что где-то есть твой дом, но ты его найти никак не можешь. Я даже к психологу пошла. Она толковая такая, сказала: «Давайте разберемся сначала, почему с личной жизнью не складывается. Ребенку же отец нужен, хотя это сегодня и необязательно».

Я сначала даже не поняла, о чем это она, как это не нужен, думала, она имела в виду, что можно родить от случайной какой-то связи, а потом самой воспитывать. Это не по мне. Во-первых, придется этого человека обманывать, а еще сейчас такие все боязливые, предохраняются как не в себя, а во-вторых, эта самая случайная связь обязательно потом явится и начнет требовать к себе ребенка. Мужики ведь как устроены: им сначала дети не нужны, а потом, когда старость начинает стучаться, так сразу им страшно, вот и появляются, когда ребенку уже под двадцать. То есть ты его вырастила, полжизни положила и – здрасте-приехали! Отец пожаловал, а ребенку, конечно,