То, что сделал Илай в следующий момент, было продиктовано скорее инстинктом, чем логикой. Только позднее, анализируя случившееся, он вспомнит, как Датэ отдёрнул руку, прикоснувшись к барьеру на ящике. Потому что тот сдерживал силу Девы. Блокировал её.

Сорвав первую печать, Илай прижал её к собственной груди, и сковавшее его напряжение схлынуло так внезапно, что он отпрянул назад. Пытаясь отдышаться, он продолжал вдавливать печать в грудь изо всех сил, словно хотел вплавить её в своё тело, хотя того, что она пристала к одежде прямо над сердцем, было вполне достаточно.

Всё ещё не веря своей удаче, Илай поднял взгляд на Датэ… и позволил себе злорадную улыбку. Конечно, это нельзя было назвать победой. Но Датэ выглядел проигравшим. Чересчур много шока, неверия и ярости для бессердечного.

Однако Илай совершенно напрасно принял их на свой счёт. Датэ вывела из себя отнюдь не его выходка.

Посмотрев на ящик, командир перевёл взгляд на меч, что оставил на подставке… и рванул туда со скоростью молнии. Он почувствовал то, что лежало под крышкой, как только Илай нарушил целостность барьера. Даже той незначительной трещины в защите Калеке хватило, чтобы уловить сущность Девы.

И, конечно, первым делом этот ублюдок схватился за меч.

Тогда как Илай схватился за ящик, собираясь сбежать.

— Стоять! — взревел Датэ, настигая его у самого полога. Вцепившись в лямку, накинутую на его плечо, Калека втянул его обратно вглубь шатра. — Разве ты принёс его не для меня? Это моё!

Его обнаружившаяся с новой силой одержимость Девами показалась Илаю даже более тяжёлой и болезненной, чем его собственная. Что так взбесило Датэ? Осознание, что свой великий карательный поход он так и не закончил? Или… ревность? Наверное, думать о том, что после устроенной им кровавой резни кто-то выжил было сноснее, чем то, что другой мужчина владеет тем, чем владеть может лишь он.

— Дай сюда! — вопреки барьеру приказ обрушился на Илая сокрушительным дополнительным весом. Он едва успел уйти в сторону, как лезвие просвистело в миллиметре от плеча: техника голоса и ящик за спиной сделали его неповоротливым. — Пади! Кем ты себя возомнил? Ты просто сопляк по сравнению со мной! Неужели ты думаешь, что эти жалкие печати остановят меня?

— Жалкие? — Уклоняясь, Илай сорвал с крышки вторую.

На этот раз он подпустил врага ближе намеренно, зная, что сильно рискует, но ставя всё на эту атаку. Когда Датэ сделал новый выпад, Илай сместился в сторону. И в ту секунду, когда ладонь, сжимающая меч, оказалась рядом с ним, он прикрепил на неё сорванную печать.

Бумага впилась в кожу мужчины, будто тысяча ядовитых жал. Взревев, Датэ выронил меч, лезвие воткнулось остриём в землю. Но когда Илай дёрнулся к оружию, веря, что боль от печати Старца сковывает надёжнее, чем давление от техники голоса, Датэ откинул его ударом ноги.

Получить удар от Калеки… Казалось, что его живот разорвало.

Меч замедлял Пламя, он ему не давал сражаться в полную силу, вот что понял Илай. И пока он пытался прийти в себя, хватая ртом воздух, Датэ обхватил рукоять меча левой рукой и проткнул правую насквозь. Стон боли сменился вздохом облегчения.

— Мразь, я очень любил этот шрам, — прошипел мужчина, демонстрируя ладонь. Заляпанный ковёр, похоже, ему не было жалко и вполовину так сильно. Кровь стекала по лезвию, повторяя контуры узора, выгравированного в металле. — Ты хоть можешь себе представить, как трудно оставить следы на этом теле?

Да, теперь Илай это представлял отлично. Стоило только увидеть, как размокшая от крови, разрезанная бумага сползла с ладони, а рана затянулась в считанные секунды, нарушая рисунок рубцов участком новой гладкой кожи.

— Мне приходится комбинировать техники Калек и Старцев, подавляя регенерацию в течение нескольких дней, чтобы добиться такого результата.

— Не за что, мазохист чёртов.

— И кто мне это говорит? Когда ты сюда лез, то должен был понимать, чем это всё закончится… — Датэ недовольно прищурился, глядя на то, как Илай сплёвывает на ковёр. — Хотя стоит отдать тебе должное. Среди Старцев тебе равных нет, это правда. Жаль, что мы не встретились с тобой раньше. Если бы ты, правда, присоединился ко мне, я потерял бы намного меньше людей, а ты сам… ты мог бы выбрать себе любой трофей. Я умею быть щедрым при дележе. Но не когда у меня крадут то, что я уже определил себе!

— Завидуй молча, мудила.

— Завидовать? — Он вытер правую руку об рубашку, после чего перехватил в неё меч. — Тебе не к лицу быть таким заносчивым, Старец. Чему мне завидовать? Твоей силе? Ваш клан слабейший из всех. Вашему «богатству»? Вы живёте в выжженной пустыне, где кроме вас никто не додумался бы обосноваться. Вашему «долголетию»? Да, наверное, умирать сейчас для тебя не так обидно, ведь ты всё равно подохнешь через пару лет. Или зависть у меня должна вызвать ваша грёбаная импотенция?

— Наша грёбаная импотенция, точно. — Илай тихо рассмеялся, поднимаясь на ноги. — Ты ведь жалеешь… жалеешь больше остальных о том, что Дев больше нет. Потому что ты — как там? — «побывал в раю». Думаю, после такого весь мир будет казаться выжженной пустыней. Ты бы точно предпочёл стать импотентом, чем мечтать, вспоминая о том, каково это было, и понимать, что такого с тобой не повторится никогда.

— Повторится, ещё как. Может, ты проживёшь достаточно долго, чтобы самому в этом убедиться.

— В одном ты прав: что я проживу долго. И эта женщина, кстати, тоже.

— Как странно это слышать от того, кто носит её в гробу.

— Как странно, что именно тебя это удивляет. — Илай следил за тем, как он обходит его по кругу, готовясь напасть.

— Удивляет? Ничуть. Я даже рад, что ты такой практичный. Достав её оттуда, я уложу в него тебя.

За свою не слишком долгую, «старческую» жизнь Илай часто балансировал на краю гибели, был даже момент, когда он поверил в то, что уже умер, но только сейчас он понял, что действительно подошёл к грани вплотную. Никогда раньше сражение не выматывало его так. И это при том, что главным своим врагом Датэ считал не его даже, а крышку ящика. Поэтому в итоге лезвие застряло в дереве, а не в его теле. Хотя боль, которую он при этом испытал, опровергала это.

Всё замерло.

Илай уставился на меч, по рукоять ушедший в крышку. Лезвие пробило последнюю печать четко пополам. Десять из десяти, безупречная меткость.

— Ты… ты что… использовал её как щит? — прошептал Датэ с обескураживающей паникой.