Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Упс, тысячу извинений. Может, наверное. Перефразируя: приношу извинения за самоповтор, но я что, буквально обязан спрашивать вас об этих деньгах? Вы так сказали, словно я вас здорово задел своим равнодушием.
— Я не хочу, чтобы даже у такого, как ты, возникла хоть малейшая тень сомнений в порядочности заведения.
— "Даже у такого, как ты" звучит почти обидно. Насколько мне известно, деньги вам уплачены в рамках государственного гранта. Мне-то с них что?
Кстати, стопроцентный аванс за весь будущий период обучения в счёт выдающихся достижений Виктора Седькова на ниве киберспорта.
Как ни парадоксально и неожиданно — но местное государство реально проспонсировало. Ты смотри.
— Это так. — Начальник учебной части шумно вздыхает и возвращается в кресло. — Эти деньги государственные и будут возвращены нами отправителю в день твоего отчисления. — Он как будто мнётся и не договаривает.
Но откат намекает, что ли?! Если изыскать возможность вернуть не всю сумму, то можно попилить остаток?!
Да ну нафиг…
Хотя подкат интересный.
— Душевно. Благодарю за информацию. На этом всё?
— Не совсем. Ты гордишься тем, что сегодня сделал? — Трофимов впивается в меня взглядом. — Вообще-то я тебя именно за этим позвал. — Его лопатообразные ладони хлопают по поручням кресла.
А вот теперь становится по-настоящему загадочно.
Если про гранты и опекунство я только что вспомнил, то вот о чём он сейчас, ума не приложу:
— Извините?
Недоумение на моём лице самое неподдельное.
— Твой концентратор отправил утром в службу опеки уведомление, — и снова чеховская пауза.
— О чём? — из вредности демонстративно зеваю.
— О приёме тобой недопустимо высокой дозы опасного вещества, — мужик, превышающий габаритами даже Лысого, указывает взглядом на моё запястье. — Они тут же связались с нами, по понятным тебе причинам. Как раз в это время искусственный интеллект школы, один из его секторов, зафиксировал твой, м-м-м, диспут с одним из мальчиков параллельного класса. — Он с напряжением ожидает моей реакции.
— Сенсей, я не понимаю пока вашего вопроса. И кстати, раз зашёл такой разговор, мне непонятны причины, по которым служба опеки обсуждает с вами за спиной моего законного представителя такие деликатные нюансы. Не хотите ли остаться в рамках действующего законодательства?
— Это и есть проблема. У твоего законного представителя большие сложности с дееспособностью, а родственников у вас нет. Как я говорил вначале, буду откровенен: нет никаких оснований считать, что твоя мать может выйти в ремиссию. Имплантов у вас ни у кого нет в семье, а поражения у неё серьёзные. У меня была возможность навести справки у врачей и я ею воспользовался. — Трофимов смотрит на меня, как хамелеон на бабочку, которую собирается съесть.
— Сенсей, вы сейчас балансируете на очень тонкой грани вторжения в личную жизнь. Ваш долг педагога — делать мою жизнь легче? Или наоборот? И попутно, насколько законно вообще с вашей стороны…
Задать вопрос до конца мне не дают.
— В случае если я прав, временная недееспособность твоей матери по истечении пары месяцев сменится на постоянную. — Кабан тупо игнорит мои слова. — И вот здесь мы вплотную подходим к моему долгу педагога. Виктор, почему ты не выполняешь свою часть контракта?
Ядрить-колотить.
Я даже говорю это вслух, а воспоминания предшественника словно издеваются, не сразу выдавая главное после задержки: киберспорт здесь — как там обычный спорт.
Но есть нюанс. Местный героический имплант, увеличивающий всё, что только можно, именно в этом роде занятий полностью блокируется: дескать, спорт равно равные возможности. Показывайте, на что способны ваши родные мозги, без протезов.
Теперь понятно, каким образом путешественник вообще попал с моим текущим свиным рылом в здешний калашный ряд.
— Даже не знаю, что вам ответить, — пожимаю плечами в третий раз подряд. — Я ещё ребёнок, как вы сами заметили в начале разговора. У меня куча проблем, перспективы — самые мутные. Опять же, крайне нездоровая обстановка в учебном заведении, уж не знаю, чьим попустительством, — на его сверлящий взгляд отвечаю своим таким же.
Хотя последнее, конечно, бред. Абсолютно в любом коллективе, без исключений, биться за пацана должен сам этот пацан.
Закон эволюции на все времена.
Ещё есть, впрочем, теоретический вариант на помощь этнической группировки — поддержка друг друга по кровному принципу. Но я каким-то образом и в этом вопросе пролетел. Вернее, тело пролетело, меня в нём ещё не было.
— Виктор. Я обещал тебе быть откровенным, — Трофимов гордо поднимает подбородок, изображая несгибаемость партизана на допросе оккупантов. — Я мог бы вообще тебя не звать и даже не поднимать темы. Но не могу не спросить: ты понимаешь, что твой текущий социальный рейтинг — это путь к депортации? А на родителей ты рассчитывать не можешь, давай смотреть правде в глаза.
С одной стороны, школьнику, возможно, и залетело бы. Но выпускнику университета понятно: когда человек третий раз за две минуты акцентирует свою воображаемую откровенность, значит, в реальности ею даже не пахнет.
— Вы предлагаете что-то конкретное?
— Я пытаюсь донести до тебя, что ты катишься в пропасть. Мне бы не хотелось, чтоб моя совесть свербила потом.
— На тему?!
— После того, как ювенальная полиция отправит тебя в мир низшей категории, как социально бесполезный элемент. Оттого, что я не поговорил с тобой вовремя.
Я здесь считаюсь чем-то типа трудного подростка. В моей школе там тоже были такие. Но те ребята и курили, и нюхали, и не только… В отличие от нынешнего тела.
— Сенсей, спасибо за попытку поучаствовать в моей судьбе. Откровенные вопросы задавать можно?
Боров в кресле оживляется:
— Да, конечно. Меня радует твоя готовность к диалогу. Возможно, даже в твоём безнадёжном положении есть свои шансы. Говоря прагматично, — он резко задумывается на секунду, потом продолжает, — даже в мире низшей категории есть своя иерархия. И одно дело попасть туда голым, а другое — с некоторым заделом отсюда. При условиях, наш социальный рейтинг можно конвертировать в тамошний и оно тебе даже поможет.
Память тем временем говорит: депортация — это бессрочная тюряга на одной из китайских сервисных планет. Формально — снижение качества бытовых условий, а в реальности — гетто со всеми вытекающими.
Теоретически, ротация обратно возможна. Практически же, при их бюрократии и амбициозных планах развития, эта возможность существует только на бумаге.
Китайцы не выпускают шахтёров с сервисных планет всеми правдами и неправдами — развитие экономики даже в межзвёздную эпоху нуждается в дешевых рабочих руках. В идеале — бесплатных, работающих за еду.
— По поводу