Взгляд Доминика тяжелеет.

— Вероятнее всего, это будет мальчик. Во-первых, потому что волчицы появляются на свет реже. Во-вторых, у Экротов всегда рождались мальчики.

— Из любого правила бывают исключения.

Черты его лица немного смягчаются.

— Пол не имеет значения, я буду рад любому ребенку, которого ты мне подаришь.

Мне хочется сказать, что я ему ничего не собираюсь дарить, но толку об этом говорить? Как и просить его оставить меня.

В кабинете я чувствую себя еще более странно, потому что общается с доктором Милтоном, вервольфом средних лет, в основном Доминик. Если доктора и удивляет тот факт, что я человек, то виду он не подает. Как и не высказывает своего мнения насчет присутствия альфы. Милтон интересуется моим самочувствием, на вопрос о котором снова отвечает Доминик. Что меня тошнит по утрам, что я ем, о моем настроении. Даже о сроке беременности. Я будто сама ребенок, которого привели к врачу!

Поэтому, когда дело доходит до осмотра, я готова просто вскипеть.

— На УЗИ тоже вместо меня пойдешь? — интересуюсь у счастливого отца.

— Делай, как говорит доктор, Шарлин, — спокойно советуют мне. — Дома поговорим.

Несмотря на растущее раздражение, я снова замираю, когда вижу своего малыша на экране монитора. Это волшебство, но во мне будто переключается тумблер, и на меня накатывает сначала изумление, а затем волны бесконечной безусловной любви. Только что хотелось покусать Доминика, а сейчас я улыбаюсь.

Это чувство такое сильное, такое яркое, что оно переполняет меня. И не только меня. Оглянувшись на Доминика, я вижу, что он неотрывно смотрит на экран и тоже улыбается.

Я понимаю, что еще ни разу не видела у него подобной улыбки. Такой светлой. Такой искренней. В эту минуту мне даже кажется, что все не так плохо. Что с этим Домиником я смогу договориться.

А вот доктор не улыбается, наоборот, хмурится, когда заканчивает УЗИ.

— Альфа Экрот, мы можем поговорить наедине?

Мне это не нравится. Совсем не нравится. Поэтому перехватываю руку Доминика, который собирается последовать за медиком.

— Доминик?

— Побудь здесь, Шарлин. Я все тебе расскажу.

— Если это касается меня, доктор Милтон, то я тоже хочу присутствовать при разговоре.

Я смотрю в глаза альфе и прошу:

— Доминик, пожалуйста.

Я чувствую, как напряжены его пальцы под моей ладонью, и уже понимаю, что никакие просьбы здесь не помогут. Поэтому просто отпускаю руку, но Доминик перехватывает ее снова, сплетая наши пальцы.

— Хорошо. Это действительно касается тебя.

— Могут возникнуть определенные сложности, альфа Экрот, — говорит доктор. — Прима Брайс носит волчонка. Плод развивается нормально по меркам вервольфов, но слишком быстро для человека. Поэтому ее тело, нервная и эндокринная система не успевают подстраиваться под такие перемены.

— Что это значит? — спрашиваю я, и только сейчас доктор наконец-то отвечает мне:

— Это значит, что вам нужны особые условия для того, чтобы выносить и родить этого ребенка. Я бы сказал — идеальные. Но даже в этих условиях я не могу ничего вам гарантировать. Ваша жизнь и ваше здоровье под угрозой.

Меня посещает странная мысль, что возможно стоило выйти и оставить все на Доминика, но я гоню ее прочь. Лучше послушать советы доктора из первых уст. Тем более, по тому как напрягся альфа, заметно — он всерьез задумался над идеальными условиями для меня.

— Я не обычный человек, доктор Милтон, — я спешу объяснить. — Мой… знакомый назвал меня «имани».

Взгляд доктора смягчается и становится задумчивым.

— Когда альфа Экрот вчера вечером рассказал мне о вас, я сначала не поверил. Впервые слышу об общих детях людей и вервольфов! Но результаты ультразвукового исследования и анализ вашей крови потрясают. И все же я не отказываюсь от своих слов, для вашего организма подобная беременность — настоящее испытание. Я бы хотел наблюдать вас на протяжении этих месяцев.

— Обязательно, доктор Милтон, — на этот раз за меня отвечает Доминик. — Еще я хочу уточнить насчет идеальных условий. Что вы под этим подразумеваете?

Да, мне тоже это интересно.

— Сбалансированное питание, массаж, специальная гимнастика, но самое главное — исключить любой стресс.

— Любой?

— Любой?!

Ну хотя бы в удивлении мы с Домиником солидарны.

— Да, — подтверждает доктор. — Обычно я советую это всем своим пациенткам, но вам, прима Брайс — особенно. Не нужно лишних волнений. Только отдых, позитивные эмоции и настрой. Исключите общение с личностями, которые вам неприятны и которые вызывают раздражение.

Я прикусываю губу, чтобы сдержать смех, и ловлю взгляд Доминика. Его просто надо видеть: так внимательно слушает и будто не верит тому, что слышит. Еще бы! Чтобы исключить всех раздражающих личностей, мне нужно держаться как можно дальше от самого Доминика.

— Я советую окружить приму Брайс заботой, — продолжает доктор, — и быть к ней внимательным и лояльным. Как я уже говорил, ее гормональная система перестраивается слишком быстро, поэтому возможны слишком резкие перепады настроения. Постарайтесь отнестись с пониманием к просьбам, которые могут показаться женскими капризами.

А вот это уже перебор.

— У меня не бывает женских капризов! — возражаю я.

— Бывает, — отрезает Доминик, за что получает укоризненный взгляд от доктора.

— Это именно то, о чем я говорю.

Не знаю, что насчет позитивного настроя, но мое настроение стремительно скачет вверх. Возможно, все не так плохо, как я представляла. Это же какая власть над альфой теперь в моих руках!

Я широко улыбаюсь Доминику, а вот он хмурится.

— Еще насчет ваших сексуальных отношений, — продолжает доктор Милтон.

— Никаких сексуальных отношений? — с притворной грустью интересуюсь я. — Это сложно, но можно пережить.

— Наоборот, это часть животных инстинктов. Во время беременности вы должны отдаваться на волю инстинктов, чтобы ваш ребенок привыкал к своей волчьей сути. К тому же, во время секса выделяется огромное количество эндорфинов, вы и ребенок начинаете чувствовать себя в безопасности. Я бы настоятельно вам его рекомендовал. Разве что выбирайте более безопасные позиции.

Теперь моя очередь хмуриться, но возразить мне нечего. Не объяснять же доктору, что между мной и Домиником больше нет и не будет никакого секса? Хотя теперь понятно почему я хотела наброситься на вервольфа тогда, на лестнице. Когда я практически отдалась на волю инстинктов, а заодно чуть не отдалась ему.

Мне выдают еще множество указаний, записывают на регулярные обследования и анализы, и наконец-то отпускают.