— Ты здорово его копируешь. — Ворон поскреб бородатый подбородок. — Ты сам для Резолюта — кусочек мозаики, но его мозаика — дорога к цели. Он хочет быть уверенным, что ты в эту мозаику вписываешься. Он надеется на это, потому что, если ты ему подойдешь, он будет ближе к осуществлению своей цели.

— Ладно, это я понимаю, но разве трудно вести себя со мной повежливей, не быть таким уж… — Уилл хотел сказать «жестоким», но потом вспомнил, как Маркус лупил его за куда более невинные проступки. — Я хочу сказать, что он очень уж суров.

Ворон задумчиво кивнул:

— Он всегда был таким. Когда я встретился с ним впервые, он был со мной не менее суров. В мозгу Резолюта мозаика уже оформилась. Он мысленно нашел в ней для тебя место и хочет, чтобы ты идеально подошел. Ты оказался не совсем тем, на кого он рассчитывал, поэтому он делает все, чтобы обтесать тебя по своему разумению.

— А если я этого не хочу? Ворон расхохотался:

— Получал ли ты когда-нибудь то, что хотел: Уилл? Да знаешь ли ты вообще, чего хочешь, кроме кровати да полного желудка, ну, может, еще листа метоланта да кружки разведенного вина?

— Да, но… — Вопрос Ворона словно бы прострелил его и отозвался внутри эхом. Уилл ощутил, что внутри он совсем пустой. И вдруг тепло от листа медленно влилось в него и заполнило эту пустоту. — Мне нужен лист.

Ворон перегнулся к нему и понизил голос до шепота.

— То, как бережно ты обращаешься с листом, как и то, что Хищник не увидел его у тебя на поясе, возможно, и стало причиной, по которой Резолют не скормил тебя темериксу в качестве приманки. Тебе нужен этот лист, потому что лист и сам нуждается в тебе.

Ворон распрямился и задал ему сразу несколько вопросов. Видимо, не хотел, чтобы Уилл начал расспрашивать его самого.

— Подумай-ка, то, чему ты научился, навредило тебе или помогло? В самом ли деле учение далось тебе столь тяжело, или просто все было не похоже на то, к чему ты привык? А разве Резолют относится к тебе хуже, чем твой бывший хозяин?

Уилл мысленно ответил себе на все эти вопросы, и собственные ответы ему не понравились. Итак, что он узнал… сведения о метоланте оказались весьма кстати, да и то, что стало ему известно о других растениях, впоследствии тоже пригодится: теперь он легко разберется, что нужно украсть у торговца лекарственными травами. То, что он таскал воду и добывал топливо, чистил лошадей, — не так уж и тяжело по сравнению с теми работами, которые он выполнял в доме Маркуса. Ну а что касается самого Маркуса и его к нему отношения…

Уилл фыркнул и решил промолчать: пусть уж Ворон не знает, что оказался прав. Вот что больше всего раздражало Уилла в обоих его попутчиках. Когда Резолют бывал прав, он бил его фактами, словно молотом, снова и снова. А Ворон всаживал в него свою правду, словно кинжал. Поначалу ты вроде бы и не чувствуешь, как клинок входит в твое тело, но начинаешь двигаться и сразу ощущаешь, как глубоко он там застрял.

Они ехали молча, лишь поскрипывала кожа, цокали подковы да звякала упряжь. Повернули, дорога пошла под уклон. Резолют ехал впереди. Потом воркэльф осадил коня посреди дороги. Примерно в ста ярдах от него горел костер. Пламя огня осветило троих мужчин, сидевших лицом к воркэльфу. Уилл насчитал еще пятерых, стоявших по другую сторону костра.

Деревня раскинулась по обеим сторонам дороги. На дальнем ее конце горел еще один костер. Костры эти перегораживали дорогу. Деревня к тому же была окружена по всему периметру каменными и деревянными заборами. По сравнению со стенами Ислина все это выглядело несерьезно. Дома были в основном низенькие, из дерна, с соломенными крышами. Самое высокое строение — двухэтажный дом с черепичной крышей. Сквозь криво повешенные ставни пробивался свет.

Резолют подождал, пока его спутники приблизятся, и они вместе направились к костру. Уилл быстро припомнил один из уроков Резолюта и посмотрел вниз, в сторону от языков пламени. Люди, стоявшие там, вряд ли обладали умением видеть в темноте, так что если они объедут костер, их и не заметят. А вот те трое, что сидят к ним лицом, увидят. У одного из этой троицы был меч, у двух других — вилы.

Человек с мечом поднял руку:

— Стойте, чужаки!

Ворон медленно подъехал и остановился на расстоянии пяти ярдов.

— Чужаки? А я полагал, что люди из Альциды приветствуют путешественников как друзей.

— То было в другие времена. Кто вы такие и что вам нужно в Стеллине?

— Мы обычные путешественники. Мой друг, племянник и я. Мы едем в горы. — Ворон старался говорить непринужденно. — Надеялись найти здесь ночлег и пищу.

Крестьянин кивнул головой в сторону Резолюта.

— Он воркэльф?

Резолют откинул полы плаща, выставив напоказ мускулистые руки, покрытые темной татуировкой.

— Конечно.

— Мы не хотим иметь с вами ничего общего. — Крестьянин опустил руку на рукоятку меча. — Ступайте-ка своей дорогой и скажите вашей госпоже, что мы не хотим, чтобы нас перерезали как баранов. Нас тут немного, но…

Вперед вышел другой мужчина, прищурился и положил руку на плечо односельчанина.

— Я помню вот этого. Встречал его лет двадцать назад. С ним были женщина и молодой парень. Я правильно говорю?

Ворон кивнул.

— Тогда мы тоже ехали в горы. Неужели с тех пор прошло уже двадцать лет?

— Да, это было как раз перед тем, как на монетах появилось лицо короля Августа. — Пожилой человек улыбнулся. — Квинтус, их можно не бояться.

Квинтус нахмурился:

— С чего это ты так уверен? Старик постучал себе пальцем по носу.

— От них нет запаха, который исходит от бандитов. Не все воркэльфы служат у Кайтрин. Этот точно не из их числа.

— Если будут неприятности, пусть они падут на твою голову.

Загрубевшей рукой старик потер лысину.

— Неприятностей будет меньше, чем здесь осталось волос. Квинтус хохотнул и указал пальцем на двухэтажный дом.

— Это наша таверна. Называется «Кролик и Клетка». При ней имеется конюшня. Сейчас там остановились на постой и другие путешественники, и может случиться, что в конюшне не будет места. Скажи мальчику, чтобы отвел лошадей в мой хлев. Уезжаете утром?

Ворон кивнул:

— На рассвете.

— К тому времени я сменюсь с дежурства и провожу вас. — Он кивнул. — Мир в Стеллине зависит от вас, нарушите его — пусть вас покарают боги!

Уилл так и не понял, почему Резолют не послал его вместе с конюхом позаботиться о лошадях, но, разумеется, был только рад этому. Взяв скатанное в рулон одеяло и переметные сумки со сменой потрепанной белья, он пошел за своими попутчиками в таверну. После долгой дороги приятно хотя бы ненадолго вернуться к нормальной жизни.