— Принцесса, — шепчет он с издевательской ухмылкой в голосе. — Не растекайся у центрального входа. Здесь полно людей. Но ты всегда можешь растечься на заднем сиденье моей машины…

Я поворачиваюсь и смотрю Богдану прямо в лицо.

— Зачем ты это делаешь?

Ловлю острый взгляд и пытаюсь распутать клубок его эмоций. Богдан взбудоражен — это единственное, что я определяю безошибочно. Остальное для меня находится за семью печатями. Сейчас Богдан для меня — это закрытая книга, которую к тому же опасно пытаться прочесть.

— Не стой на проходе, детка! — собирается с мыслями Богдан и подталкивает меня в спину.

— Не называй меня так.

— Я буду называть тебя так, как захочу.

Богдан крепче хватает меня под локоть, подводя к машине. Усмехаюсь. Чёрный английский внедорожник. Один из самых дорогих. Когда-то Виталий мечтал о таком. Мечты сбываются. С маленькой поправкой — иногда твои мечты сбываются у кого-то другого.

Я сажусь рядом с водителем. В салоне повисает густая тишина. Богдан держит руки на руле. Машина заведена, но не трогается с места. Мысли беспокойно мечутся, как испуганные мотыльки. Я думаю обо всём — о сыне, о прошлом, о разбитой семейной жизни. Поправляю волосы с правой стороны, тщательно пряча синяк.

— Зачем ты это делаешь? — повторяю свой вопрос.

— Хочу видеть на тебе красивое платье, — Богдан разглядывает меня, усмехаясь. — Разве неясно?

— Нет. Я не о том. Ты прекрасно понимаешь, о чём я. Ты на самом деле хочешь отобрать у меня сына?

Чернов смыкает челюсти. На скулах двигаются желваки.

— Пока я уверен лишь в том, что хочу увидеть его. Пообщаться с ним. Сделать тест-ДНК.

— И что потом?

— За прошедшие годы я научился только одному — мечтать на широкую ногу. Но планировать всего лишь на пару дней вперёд. Потому что иногда даже самые надёжные планы срываются… — туманно отвечает Богдан.

— Тебе нравится наблюдать, как я барахтаюсь от беспомощности в ожидании твоего вердикта? — задаю главный вопрос.

Давление на грудь немного уменьшается. Рядом с Богданом тяжело находиться. Но именно в эти моменты у меня прорезается голос. Он как будто приоткрывает завесу и показывает мне себя настоящую — без шелухи и навязанных норм.

— Поехали покупать платье! — игнорирует мой вопрос Богдан.

Богдан сосредотачивается на дороге. Его манера водить всё такая же резкая и немного опасная. Он любитель гонять на предельных скоростях.

В модном бутике Богдан просит дать мне примерить именно то самое платье, которое он отправил мне. Потом удовлетворённо разглядывает меня.

— Да. Я не ошибся. Оно смотрится на тебе великолепно…

Богдан проводит пальцами по спине, пробегаясь пальцами по позвонкам.

— Что дальше? — спрашиваю я, игнорируя трепет.

— Бельё, — бросает Чернов, отходя от меня.

— Бельё? — эхом повторяю я. — Ты выбираешь мне платье на ужин или бельё на ночь?

— И то, и другое. Ещё не поняла? — спрашивает он, повернувшись ко мне спиной.

— Как же твоя жена?

— Ты будешь единственным украшением ужина, Марьяна.

Бельё он тоже выбирает по своему вкусу. Строгие линии. Чёрный цвет. Ничего лишнего. Богдан расплачивается за покупки и подхватывает меня под локоть. Ведёт в ресторан, расположенный в том же торговом центре, но этажом ниже.

Я сижу, сложив руки на столе, пока он делает заказ. Выбирает сам. Даже не предлагает выбрать что-то. Похоже, мне в планах Чернова отведена роль послушной куклы. На глазах закипают горячие слёзы, грозясь сорваться вниз. Я опускаю взгляд, складывая из салфетки оригами.

Внезапно щеки касается ладонь Богдана. Он проводит пальцами по скуле, приподнимает моё лицо. Трогает волосы. И прежде, чем я успеваю отвести лицо в сторону, он отодвигает прядь волос, желая заправить за ухо. Его рука застывает в воздухе, так и не закончив движение.

— Что это?

Подушечки пальцев невесомо поглаживают припухшую сторону щеки. Взгляд Богдана темнеет, в нём плотными кольцами закручивается холодная ярость.

— Этот урод бьёт тебя?

Я отодвигаюсь, снова закрываю волосами лицо.

— Какое тебе дело?

— Бьёт или нет? — Богдан напряжён. Пальцы стиснуты в кулаки.

— Даже если и бьёт, то что? Тебе плевать.

Чтобы занять пальцы, тянусь к высокому стакану с водой. Перекатываю его между ладонями и отпиваю совсем немного.

— Золотой брак оказался не таким уж золотым? — цедит сквозь зубы Богдан.

— Скорее, он оказался клеткой. Позолоченной, — добавляю неожиданно для себя. — И вся позолота уже давно слезла…

— Я вижу.

Богдан медленно отодвигается на спинку дивана. Официант расставляет тарелки на столе. Спрашивает у Богдана, будем ли мы заказать что-нибудь ещё. Но Богдан не слышит его. Смотрит прямо мне в лицо, но словно сквозь меня.

— Нет, спасибо. Мы позовём вас, если понадобится что-нибудь ещё, — отправляю официанта прочь.

— Часто?

Не понимаю смысл вопроса Богдана, уточняю, что он имел в виду.

— Часто муж бьёт тебя? — спрашивает он.

— Можешь мне не верить, но это впервые.

Богдан кивает, насмешливо бросая:

— Ну, конечно. Ещё скажи, что с лестницы неудачно спустилась.

— Нет. Не скажу. Но Виталий на самом деле поднял на меня руку впервые. Знаешь, почему? Потому что я не отказывалась идти на тот самый ужин, где ты пожелал видеть меня. Я наивно полагала, что от решения моего мужа что-то зависит, думала, что если откажу — он прислушается, — показываю на лицо. — Как видишь, не прислушался. Вышел из себя. Впервые за шесть лет брака его оптимизм и вера в собственные силы дали трещину.

Перевожу дыхание, перекладывая с места на место столовые приборы.

— Поешь, — говорит Богдан. — На тебе лица нет. Хоть и накрасилась ярко.

Начинаю перебирать вилкой салат с морепродуктами. Выбираю вилкой зелень, но аппетита нет. Трудно быть в хорошем настроении и не думать о чём-нибудь другом, кроме угрозы лишиться сына, семьи… Лишиться всего.

Сейчас под насмешливым взглядом Богдана я начинаю думать о кощунственных вещах — о том, что моя семья — и так лишь фикция, ширма, за которой я спрятала ребёнка. Марина бы непременно избавилась от внебрачного ребёнка. Всё ради него, ради Макса.

Но сейчас надо мной нависает угроза лишиться сына. И если Богдан отберёт Максима, останется ли что-то ценное и по-настоящему дорогое для меня?