Среди этого всеобщего распада коммерческая деятельность сузилась до простой торговли продовольствием и предметами первой необходимости. Крупномасштабная внутренняя и внешняя торговля, которая так блестяще развивалась во времена империи, теперь не могла существовать. Средств, которые необходимы, чтобы двигать вперед коммерческое дело и облегчать его ведение, не было. Земля снова стала единственным капиталом, а ее продукция служила средством обмена. Меновая торговля – примитивный вид торговли, который был в ходу у германцев, – возродилась в бывшей Римской империи (в западной ее части), где теперь деньги стали редкостью, а кредитование прекратилось. Прекрасные римские дороги, которые никто не чинил, приходили в негодность, мосты рушились, имперская почта перестала существовать, и почтовых станций больше не было. Быстрое передвижение по дорогам стало невозможным. Всюду было опасно: грабители нападали на путников и купцов в лесах и у переправ через реки и болота. Из-за разбойничьих шаек, которые бродили по всей стране, поездки стали опасными, и люди передвигались по дорогам лишь собравшись в караван и в сопровождении вооруженной охраны. Порты пришли в упадок, моря кишели пиратами, морская торговля стала такой же ненадежной, как и сухопутная. Большинство крупных транспортных компаний распалось, и кораблестроители разорились. Один писатель V в. пишет: «Тот, кто раньше снаряжал шесть больших судов, теперь счастлив, если владеет всего одним маленьким кораблем».

Беда и нужда царили повсюду – и в городах, и в деревнях. Множество нищих жалобно просили милостыню перед дверями церквей, возле замков в больших имениях и у королевских дворцов. Именно из этих несчастных формировались банды преступников, которые действовали в огромном количестве повсюду. В 410 г. в Риме было не меньше 14 тысяч людей, которые жили милостыней. «Несчастные мы, несчастные!» – сокрушенно писали Сальвиан в V в. и Григорий I Великий в VI в. Все акты тогдашних консулов и переписка государственных деятелей того времени звучат как эхо одного долгого горестного крика. «Кажется, мир пришел к концу», – жаловался Григорий I. И действительно, смерть мощными взмахами своей косы уничтожала огромное количество людей, уцелевших после вторжений. Многие из тех, кто спасся от меча и огня, умерли от лишений и голода или стали жертвами природных бедствий, которые теперь обрушились на человечество. В Норике, Галлии, Испании и Италии годы вторжений были и годами голода. Даже в мирное время и Восток и Запад боялись, что еды не хватит. У всех на устах была поговорка: «Все, что угодно, лишь бы не голод» («Cuncta fame leviora mihi»). Но голод возвращался регулярно – после засух и наводнений, после опустошений, устроенных воинственными бандами. Иногда он оказывался таким ужасным, что бывали случаи людоедства. В VI в. голод был особенно частым – по сути дела, постоянным, и всего лишь в один голодный год (536) только в одной провинции Центральная Италия умерло от голода 50 тысяч крестьян. В 556 г. даже Восток испытал ужасы голода – и это в победоносное царствование Юстиниана. (Автор не упомянул так называемую Юстинианову чуму 541–543 гг. – тогда, а также в последующие 50 лет в Средиземноморье и в примыкающих регионах умерло около 100 миллионов человек. – Ред.) Эпидемии, дизентерия, тиф и азиатская чума довершали губительный труд голода. Все эти болезни процветали в V в. и еще больше во второй половине VI в. и в VII в., особенно в Британии и Италии. В Ирландии, Уэльсе и англосаксонских королевствах погибло от третьей части до половины населения. В Оверни (571) в одно воскресенье 300 человек упали мертвыми только в одной церкви. В Риме Григорий I за один час увидел на улицах восемьдесят человек в предсмертных судорогах. С 552 по 570 г. Восточную империю опустошала бубонная чума; в 746 и 747 гг. она появилась там снова и перекинулась на Сицилию и Калабрию. С этими эпидемиями может сравниться по губительной силе только Черная смерть XIV в. (страшная эпидемия чумы в Европе в 1346–1351 гг., когда умерло только в Европе 24 миллиона – 1/4 населения. – Пер.). Из-за плохого физического состояния людей среди них стали частыми нервные болезни, проказа и антонов огонь (гангрена, заражение крови. – Пер.). Истощение лишало людей плодовитости, отчего уменьшилась рождаемость. В результате всех этих несчастий население и Запада и Востока (имперских земель) в те годы сократилось до одной из самых малых величин за всю христианскую эпоху. Дунайские, рейнские, британские и галльские области, где во II в. жило более 30 миллионов человек, лишились, по всей вероятности, половины или даже двух третей населения. Паннония, Норик, Реция, Гельвеция, Бельгия, Британия, Испания, Северная и Центральная Италия пострадали особенно сильно, а Балканский полуостров, возможно, еще больше. Современники этих событий и на Западе, и на Востоке все одинаково описывают опустошенный мир и ощущение одиночества и заброшенности, которое это зрелище оставило в их душах.

Некоторые из них даже думали, что дожили до конца света, предсказанного в Священном Писании.

Бедствие действительно было огромным и в материальном, и в духовном отношении, и казалось, что после него невозможно никакое возрождение. Жизнь, которая была цивилизованной, была отброшена назад к варварству. Не было уважения ни к труду, ни к уму. Господствовала сила, и шайки воинов безжалостно эксплуатировали западное общество. Вожди и их дружинники, составлявшие меньшинство населения, жили войной и грабежом и угнетали несчастных колонов и рабов, населявших их имения, копили награбленную добычу, наполняли свои гаремы девушками, конюшни лошадьми и псарни гончими, а свое свободное время заполняли пирами, охотой, собачьими боями и жестокими упражнениями в воинском деле. Знать и свободные люди держались в стороне от разрушенных городов, а жили на своих виллах, в семейных усадьбах или в хуторах на краю огромных общественных лесов, как и следовало жить праздным и грубым захватчикам. Низшие трудовые слои населения, которые работали на них, терпели все опасности, которые угрожают человеку в неупорядоченном анархическом обществе, где сила – единственный закон. Праздность, глупость, грубое поведение, невежество, легковерие и жестокость варваров заняли место строгого порядка в делах, вежливости, культуры и относительной гуманности римлян. Исчезло уважение к слабым, к крестьянам, к женщинам и детям. У вторгшихся захватчиков не было ни дисциплины, ни морали, которые могли бы сдерживать их, и они просто прибавили пороки цивилизации к варварской развращенности. Они не только не возродили мир, но едва не уничтожили цивилизацию навсегда. Они уничтожили упорядоченные общества Запада, но смогли только заменить их анархией. Они не принесли с собой свободу, а восстановили рабство; не уменьшили классовые различия, а установили новые границы между различными слоями общества; не улучшили положение низших классов, а ухудшили его; не помогли развитию экономики, а полностью разрушили экономическую деятельность, потому что всюду несли с собой беспорядок, грабеж и разрушение. Они не создали ничего, а уничтожили много и на несколько столетий остановили прогресс. Поселения варваров на захваченных землях были одним из самых больших известных в мире шагов назад и в общественном порядке, и в труде. Единственным полезным результатом вторжений было то, что они дали наиболее благородным душам энергию и стремление действовать. В качестве ответной реакции на варварство это породило ряд попыток вернуться к традициям римского правления и разбудило от сна погруженную в мистические размышления церковь, которая спасла остатки потерпевшей крушение цивилизации. На Востоке римское государственное здание устояло против бури и смогло служить образцом для подражания и основой при восстановлении общества и трудовой деятельности. На Западе дух и учреждения Рима приспосабливались к новой среде и позже, в конце Средних веков, вдохновили тех, кто пытался возродить экономику и общество.