Тане захотелось заодно перечитать и письмо отВаньки, но тут кто-то принялся возмущенно попискивать и дергать ее за ночнуюрубашку. Купидончик! Она совсем о нем забыла! Тане стало совестно, что она непобеспокоилась о почтальоне.

– Ты замерз? Хочешь у батареипогреться? – спросила она.

Купидончик замотал головой и показал пальцемсперва на свой рот, а затем на живот. Он явно требовал, чтобы его накормили.Пухлые купидончики были ужасными сладкоежками. Недаром за доставку почты с нимиобычно рассчитывались пирожными или конфетами. Никаких других средств оплатыони не признавали.

– Хорошо. Пошли на кухню. Только тихо… Ато еще проснется кто-нибудь, – прошептала Таня и первой выскользнула вкоридор.

Квартира самого доброго депутата, родственникаграфа Дракулы, Германа Дурнева была совсем немаленькой. Одних только туалетовтут было целых три штуки, а в коридоре отыскалось даже место для пальмы. Воттолько Тане было здесь неуютно. Куда больше ей нравились запутанные лабиринтыТибидохса – с гудящими сквозняками, с таинственными ларями в нишах и спроеденными молью турецкими коврами-самолетами, в которых мягко утопали ноги.

Купидончик, не отставая, летел за Таней, впредвкушении сладкого хлопая подтяжками. В темноте он не разглядел поворота иврезался лбом в дверь комнаты Пипы. Бабах!

– Кто ко мне приперся? Чего надо? –сонным голосом крикнула из-за двери дочка дяди Германа.

Купидончик, растирая на лбу шишку, принялсявозмущенно пищать, высказывая все, что думает об этой двери. Таня схватила егои зажала рот.

– Я спрашиваю: кто там? – нервноповторила из-за двери Пипа.

Таня поняла, что еще секунда – и она начнетвизжать. Надо было срочно что-то придумать.

– Ав-ав! – негромко гавкнула Таня,царапая ногтями дверь. Уж что-что, а таксу она умела передразнивать простоотлично.

Услышав знакомый лай, Пипа мигомутихомирилась.

– Убирайся отсюда, Полтора Километра! Непущу! Ты мне тапки обслюнявишь! – зевнула она, падая носом в подушку.

На кухне у шкафа, в котором тетя Нинельхранила сладкое, Таня в замешательстве остановилась. Она была уверена, что Пипаеще с вечера обклеила шкаф секретными нитками и волосками. Если хоть один изних будет оборван, завтра поднимется страшный визг.

Но откуда Пипе было знать про существованиеотличного заклинания «Туманус прошмыгус», которому Таня обучилась у Гробыни?Тому, кто использовал это черномагическое заклинание, можно было не опасатьсязамков и запоров. Правда, во все запертые двери входить нужно было толькоспиной вперед.

Прошептав: «Туманус прошмыгус!» – Таняотвернулась и, просунув руку сквозь дверцу шкафа, принялась шарить внутри.Зашуршали многочисленные пакеты. Хотя тетя Нинель вечно сидела на диете, это немешало ей регулярно пополнять запасы.

– Ага, вот… Ты что хочешь: печенье,вафли, конфеты, пирожные, шоколад или мармелад? – спросила Таня, на ощупьопределяя, что где лежит.

Купидончик начал возбужденно подпрыгивать истучать себя по животу, показывая, что хочет абсолютно все.

– А не лопнешь? – удивиласьТаня. – Ну ладно, ты сам хотел.

Когда через полчаса она выложила на столпоследнее пирожное, купидончик не смог даже пропихнуть его в рот, хотя пыталсясделать это обеими руками. Его живот растянулся как резиновая груша, аподтяжки, казалось, готовы были лопнуть.

Благодарно пискнув, купидончик замахалкрылышками и попытался взлететь. Однако самое большее, что у него получилось,это оторваться на полметра. Здесь силы окончательно оставили перекормленногопочтальона. Он осоловело захлопал глазками, блаженно улыбнулся, сложил крылышкии – с ужасным грохотом рухнул носом на стол. Таня бросилась к нему. Она былаубеждена, что купидончик свернул себе шею, но свернувшие шею так сладко непосапывают и не подкладывают под щеку упаковку от вафлей.

Таня запоздало вспомнила, что Медузия назанятиях по нежитеведению советовала им ни в коем случае не перекармливатькупидонов, потому что они не знают чувства меры. Но он так умильно просил, чтоона не удержалась.

«И что мне теперь с ним делать?» – подумалаТаня.

Ругая себя, она стала сметать со стола крошки,но тут в глубине квартиры послышались чьи-то торопливые шаги. Размышлять былоуже некогда. Подхватив купидончика на руки, Таня ухитрилась затолкать его в посудныйшкафчик. Едва она захлопнула дверцу, как кто-то ворвался в кухню.

Вспыхнул свет. Ослепленная Таня закрыла глаза.Когда же она вновь обрела способность видеть, то обнаружила, что перед нейвырос разъяренный дядя Герман. У его ног заливалась лаем предательница-такса.

– Что ты тут делаешь? Кто тебе разрешилприходить ночью на кухню? Ты же знаешь, как я чутко сплю! – взревел дядяГерман. – Тебе мало было на ужин рисовой каши?

– Нет, не мало. Я обожаю, когда кашаприлипает к тарелке, – сказала Таня, пытаясь незаметно затолкать ногой подстол фольгу от шоколада.

Разумеется, от проницательных глаз самогодоброго депутата это не укрылось.

– Лжешь! Ты наглая испорченная лгунья!Вся в своего отца! – прошипел он. – Живо иди к себе и не смей никудавыходить! Утром я с тобой разберусь!

Таня повернулась и, пожав плечами, отправиласьв свою комнату. Дядя Герман, раздраженно сопя, тащился за ней следом. На кухнеосталась одна такса. Она подозрительно огляделась, принюхалась и приняласьрычать на посудный шкафчик.

Через некоторое время дверца шкафчикараспахнулась. Оттуда выглянул сердитый купидончик, на голове у которого быланахлобучена любимая синяя чашка тети Нинели. Увидев купидончика, ПолтораКилометра зачихала от злости.

Купидончик не выносил бытового хамства. Недолгодумая, он столкнул на таксу большую кастрюлю, накрывшую ее с головой. Испуганновзвизгивая, кастрюля заползла под стул. Зевнув, купидончик аккуратно закрылдверцы, подложил себе под голову колчан и вновь заснул.

* * *

Утром Таня ждала от Дурневых разноса и дажесурового наказания, но дядя Герман рано уехал по делам, а тетя Нинель была вовполне благодушном настроении. Когда Таня пришла на кухню, она сидела за столоми ела лимон. Стоило Тане взглянуть на это, у нее сразу свело челюсти. Сама жететя Нинель даже не морщилась.

– Каждый уважающий себя человек долженобязательно съесть с утра целый лимон! – бодро сообщила онадевочке. – Это крайне полезно! Восстанавливает кислотность и очищаетмозговые извилины от излишней информации! Подай мне, пожалуйста, блюдце! Мненекуда выплевывать косточки!