Меррик содрогнулся. Только не это, ради богов! Теперь он обращался со спиной девушки гораздо бережнее, шепнув ей на ухо:

– Стой тихо, иначе я могу сделать тебе больно. Он избил тебя?

– Да, – подтвердила Ларен, с трудом втягивая в себя воздух, – Траско.., меня…

– Потому что ты ударил его на рынке.

– Да, потому, а еще чтобы научить меня послушанию.

– Тише, тише, – повторил Меррик, – я должен понять, что он сделал с тобой. Теперь ясно, отчего у тебя лихорадка.

Меррик осторожно снимал простыню, во многих местах прилипшую к кровавым ссадинам. Он знал, что каждое его движение причиняет боль, но мальчик больше не сопротивлялся, даже не стонал. У этого маленького раба сердце воина! Наконец простыня опустилась до талии, и Меррик увидел узкую бледную спину, сплошь покрытую рубцами. Он тихо выругался. Таби уже стоял возле Ларен, лицо у малыша стало белым, по нему тихо струились слезы.

– Он поправится, Таби, обещаю тебе. Сядь, не хватало еще, чтобы ты свалился за борт.

Меррик вновь взглянул на худую спину, с которой удары бича сорвали не только кожу, но и мясо. Спина была такая узенькая, белая, и она как-то необычно прогибалась к талии.

Что-то тут не так!

Меррик оглядел тонкие руки и плечи, гибкую шею, спутанные, засаленные волосы, бережно уложил ребенка к себе на колени, опустив его на живот, и взялся за разодранные штаны, намереваясь снять их. Ларен вновь забилась, начала колотить Меррика бессильными кулаками, но это не помогло: Меррик просто прижал ее посильнее, положив руку на талию. Наконец он спустил штаны достаточно низко, чтобы обнажить попку. Эта попка не могла принадлежать мальчику. И бедра тоже расширялись отнюдь не по-мужски. Меррик на мгновение прикрыл глаза. О боги, это уж слишком, право же, слишком! Он услышал вопль Клива:

– Не надо, господин. Не снимай с мальчика одежду! Нужно укрыть его!

Меррик ответил, обращаясь одновременно и к Кливу, и к девочке, лежавшей у него на коленях:

– Знаю! Я укрою его.

Он натянул штаны обратно. Наклонившись, он шепнул в ухо девчонке:

– Успокойся, теперь, когда я понял, в чем дело, я послежу, чтобы ты была укрыта.

Потом он начал ругаться и ругался до тех пор, пока не заметил ужас в глазах Таби, и только тогда умолк.

– Я не причиню ей зла, – тихонько сказал он Таби, – я ничего не сделаю. Сиди, не вставай. Не хватало мне еще из-за тебя волноваться.

Что же теперь делать с девчонкой?

Меррик постарался промыть ей спину. Речная вода чистая, нежная, но каким болезненным, каким жестоким должно быть каждое прикосновение к ранам – а ведь это девочка! Меррика никто ни разу в жизни не бил, и сам он никогда не брался за кнут. Он мог ударить по голове, по плечам, особенно когда нужно было добиться повиновения от непокорного пленника, но только не кнутом, рвущим живую плоть. Меррик осторожно прижимал влажную ткань к израненной спине, надеясь хоть немного оттянуть боль, остудить лихорадку. Усилившееся течение покачнуло ладью, и девочка едва не соскользнула с коленей Меррика.

Он окликнул Олега:

– Выбери место на берегу. Мы должны отдохнуть до рассвета. Надо подлечить мальчику спину. Траско жестоко избил его.

Роран, черноглазый, одноухий, слишком темноволосый для викинга, произнес:

– Все это очень странно, Меррик.

– Знаю, что странно. Следи за берегом, Роран, потому что я должен присматривать за мальчиком. Кажется, в этих местах нет дикарей, а, Роран? Роран покачал головой:

– Я бы почуял их, если б у них появилось глупое желание напасть. – Он оглянулся на старого Фиррена, который был опытен не только в кораблевождении, но и в межплеменной торговле.

Фиррен покачал головой:

– Нет, здесь безопасно. Однако скоро мы будем возле Чернигова, а там грязных дикарей – сколько угодно.

– Это я знаю.

– Только глупец решится напасть на нас, хоть у нас всего одна ладья. Но раз теперь с нами дети, надо быть осторожнее на берегу.

Меррик удерживал девочку, пока гребцы вытаскивали ладью на узенькую прибрежную полосу, в сущности даже не на берег, а на отмель, усеянную обломками черных скал и плывунами. Темный сосновый бор подступал к самой воде, и одни боги могли видеть, кто таится в этих густых зарослях.

Склонившись к уху рабыни, Меррик произнес:

– Теперь я переброшу тебя через плечо, и мы сойдем на берег. Не пытайся бороться со мной и помалкивай.

Девушка обвисла у него на руках, и Меррику показалось даже, что она вновь лишилась сознания. Он передал Таби Олегу и подошел к Кливу. Ожидая его, молодой раб тревожно расхаживал взад и вперед по узкой каменистой полоске земли.

– Помоги мужчинам поставить палатки, а потом разложи в моем шатре ковры и меха. Гребцы разведут огонь, и мы поужинаем. Я позабочусь о ней. Ты знаешь хотя бы, как ее имя?

– Ларен.

– Необычное имя, и произношение у нее тоже странное. Откуда она?

– Я еще не умерла. – Она даже приподнялась немного, и Меррик отчетливо различил в ее голосе не только боль, но и свойственную этой рабыне надменность. – Клив ничего не знает. Оставь его в покое и опусти меня на песок. Мне неприятны твои грубые руки.

– Ты еще недостаточно окрепла, чтобы драться со мной, – кротко возразил Меррик, – и уж конечно, тебе не удастся вновь сбить меня с ног, так что попридержи-ка лучше язык.

– Отпусти меня!

– Я уложу тебя, как только Клив расстелет меховое одеяло.

Больше Ларен ничего не сказала. Меррику почудилось, что замолчала она не по собственной воле, а потому что выбилась из сил. Он помахал рукой Таби, но догадался, что малыш не видит его: на берегу звезды мерцали совсем не так ярко, как на реке. Тяжелый, темный сосновый лес, казалось, поглощал весь свет. Когда в шатре Меррика расстелили меха и шерстяные одеяла, он, наклонив голову, вошел внутрь и уложил Ларен на подстилку животом вниз:

– Не шевелись, – коротко приказал он и отправился за дровами.

Он твердо решил заодно выкупать Ларен, а то от нее воняло точь-в-точь как от Ксрцога, огромного пса, принадлежавшего его брату, по весне, когда шерсть сваляется за долгие зимние месяцы. Кстати, от Таби пахло ничуть не лучше.

Клив сумел накормить Ларен кусочками хлеба, размоченными в горячей воде, он же выкупал Таби, а черноглазый Роран приволок ненужную ему одежду, чтобы укрыть малыша на ночь. Однако основную заботу о девушке Меррик решил взять на себя. Он внимательно оглядел своих людей, собравшихся у лагерного костра и поедавших сыр, вяленую говядину, лепешки и орехи. Кивнув в ответ собственным мыслям, Меррик заговорил:

– Траско жестоко избил этого мальчика. Кстати, он вовсе не мальчик, а девочка. У меня нет причин скрывать это от вас. Зовут се Ларен, и больше мне ничего о ней не известно, кроме того, что она сестра Таби. Я присмотрю за ней. Она еще маленькая, совсем как ваши младшие сестренки, так что никто из вас пусть и не мыслит польститься на нее. А теперь ешьте вволю, эля пейте не более одной чары на брата, а потом ложитесь спать. Роран, навостри уши. Ты будешь сегодня дежурить первым.