– Фрося, она сошла с ума. Не смотри на меня так! Сам недавно узнал, буквально только что… Савельева в психиатрической лечебнице.

Большие глаза Кактусовой стали еще больше от удивления.

– Как? Что, совсем сошла?

– Ну, а как ты думала? Она даже не узнает никого. Только это между нами, иначе нам совсем кранты! Если кто-то узнает, что наша ведущая писательница того… то есть тю-тю… нам крышка.

– Конечно, я никому не скажу, – заверила издателя Ефросинья. – Постойте, вы ведь только что говорили, что если с Розой что-то случится, то нам полный крах. Откуда же «если», раз с ней уже случилось непоправимое?

– Молодец, ухватила главное. Вот поэтому я тебя и вызвал. Только сразу не отказывайся! – Семен Игоревич опустил голову.

– Не отказываться от чего?

– Я же издатель, и у меня литературный вуз за плечами. То есть я профессионал своего дела, вот только бизнесмен из меня неважный получился. Я читал твои статьи, Фрося, и твои переводы, и могу сделать соответствующий вывод. Так вот, ты сама могла бы писать. Да, да, в тебе есть писательская жилка, поверь мне!

– Во мне? – искренне удивилась Кактусова.

– Речь именно о тебе! Мало того, ты способна почувствовать другого автора, то, что он хотел сказать читателям. Ты словно залезаешь в его «шкуру», в его мир, в его душу. Именно поэтому ты являешься одним из лучших моих переводчиков. Ты максимально близко передаешь мысли прозаика или поэта, изъясняющегося на другом языке, и доносишь их до нашего читателя.

– Спасибо, очень приятно, что так высоко оценили мои профессиональные возможности, – зарделась Ефросинья.

– Короче! Я прошу тебя спасти нас от разорения, а сотрудников – от увольнения. Сразу же скажу, чего хочу: ты должна писать за Розу.

Холодный и очень неприятный ветер пробежался по ногам Фроси в тонких колготках.

– Я ослышалась?

– Боюсь, что нет.

– Я – писать? Я же никогда ничего своего не писала!

– Смотри пункт первый. Говорю же: у тебя талант.

– Но как же можно писать за другого человека? – поинтересовалась Фрося.

– Легко. Тем более что это вынужденная мера.

– Но Роза…

– Роза ничего не поймет, она совсем неадекватна. А все ее непростые отношения с алкоголем! Я ее предупреждал, но она разве будет слушать! Звезда, мать твою… – Семен Игоревич сплюнул.

– Все равно как-то нехорошо…

– Я понимаю, Фрося. Но разве это не во благо? Люди продолжат работать на своих местах, их дети не останутся голодными. Главное, чтобы никто ничего не знал… Не отказывайся, Фрося, подумай!

– Мне сложно даже представить… я совсем не ожидала…

– Фрося, послушай меня! Ведь я – твой босс! Хочешь, я познакомлю тебя с Клавой, дочерью Розы? Она просто «овощ» и будет помещена в психиатрическую лечебницу вместе с мамой. Там ее привяжут к кровати – и человека уже нет. Потому что, если оставить великовозрастную дочурку Савельевой дома, в той обстановке, к которой она привыкла, то необходимо тратить семьдесят тысяч рублей в месяц. Именно столько уходит на оплату услуг двух профессиональных сиделок, чтобы дочка Розы жила в человеческих условиях.

Ефросинья все еще не могла собраться с мыслями.

– Только ты можешь нам помочь! – не прекращал напора издатель. – Ну, пойми ты, имя-то раскрученное, люди, как покупали, так и будут покупать романы Савельевой. И мы на них продержимся. Ей-то уже все равно! Говорю, в дурдоме наша звезда эротического жанра. А ты всем людям сделаешь только хорошо.

– Да поняла я уж… Только вдруг я не справлюсь?

– Ты должна попробовать. Я бы и тебя лично, под твоим собственным именем, попросил написать пару романов, но не сейчас…

– Ясно, на раскрутку-то денег нет.

– Ты умница, – легко коснулся ее коленки издатель. Фрося вздрогнула, и мужчина усмехнулся: – Ну, ты точно Кактусова, буквально одно целое с твоей фамилией! Чего ты такая колючая?

– Извините.

– Да ладно, я не собираюсь к тебе приставать. Я просто очень прошу попробовать.

– Но она же пишет… всякую хрень! Упс…

– Фрося! От тебя не ожидал! – хохотнул Семен Игоревич. – Ты ведь интеллигентная женщина!

– Вот именно! Как же мне такое копировать? Там же сплошной разврат! Я читать не смогла, а вы предлагаете писать!

– Для этого ты должна пересилить себя и прочитать очень внимательно пару книг Розы, буквально переснять их. Отпечатать в мозгу стиль речи, обороты, словечки, степень откровенности. Это почти перевод… Ты сможешь, я уверен. Ради всех нас!

– О боже… Ну, хорошо, – вздохнула Фрося, – я попробую.

– Знаешь, а для того, чтобы тебе лучше пробовалось, я скажу одну вещь… – Семен Игоревич наклонился к уху переводчицы и прошептал цифру.

– Что это?

– Сумма гонорара Савельевой. И почти вся она пойдет тебе, за вычетом на нянек дочки Розы, налоги и кое на что еще.

Глаза Фроси стали абсолютно круглыми…

– Ничего себе…

– Я же тебе говорю – игра стоит свеч! Савельева звезда в своем жанре и зарабатывает соответствующе. Так что старайся, девочка, старайся!

– Семен Игоревич, но я не смогу быстро. Мне же сейчас нагрузку на глаза давать совсем нельзя.

– Да? А хочешь, под диктовку будешь работать? Для начала я попрошу секретаря наговорить для тебя книгу Розы, и ты не будешь читать, ты прослушаешь их?

– Я согласна…

– И самое главное: я выпишу тебе аванс. Так всегда делали для Розы. Это – чтобы никто ничего не заподозрил, чтобы все думали, что Роза продолжает творить, – снова похлопал ее по коленке издатель. И сразу убрал руку.

Ефросинья стояла на перроне вокзала и пыталась не расплакаться. Она приняла непростое для себя решение – исполнить последнюю просьбу отца, хоть и с опозданием. И сейчас отправлялась в польский город Краков к его другу с теми записями, что отец хотел передать ему. Адрес она нашла там же, в папке. А после получения аванса у нее появились и средства для поездки.

Зинаида Федоровна сначала не хотела отпускать дочь одну, но потом взяла себя в руки.

– Ты уже большая девочка! Конечно, поезжай. Отдохни, развейся. Заодно, может, что изменится в твоей жизни, все-таки в первый раз за границу. Ты у меня умная, язык знаешь, не пропадешь. Должна ты уже зажить самостоятельной жизнью, оторваться от семьи. Мы с отцом виноваты – сделали из тебя домоседку. А все потому, что очень уж любили и все как-то не отпускали от себя. Я очень рада, что ты развеешься, что у тебя появилась возможность получить новые впечатления, – напутствовала Фросю в дорогу Зинаида Федоровна.