Большие глаза поэта влажно блестели, а в бархатном баритоне звучала интимно-призывная хрипотца молодого бычка-производителя. Первую атаку Марик блестяще провел в тот же вечер, но я, памятуя предостережения Марины Гавриловны, заявила, что безмерно восхищаюсь его талантами и интеллектом, но при всем при этом предпочитаю поддерживать исключительно дружеские отношения.

Уязвленный Казанова твердо решил "покорить эту крепость" и в течение нескольких недель радовал меня всеми возможными приемами донжуанского арсенала. Он представлял передо мною в поли Гамлета и Ричарда Львиное Сердце, в роли одинокого странника, непонятого женщинами, и холодного расчетливого покорителя дамских сердец.

Когда Марик с видом рокового французского графа брал меня за подбородок и проникновенным бархатным баритоном произносил: "Чертовски хороша, но до чего строптива!", я, глядя на обаятельного "мини-мужчину" сверху вниз и тоже войдя в соответствующую роль, с милостивой улыбкой подавала подобающую случаю реплику, прилагая все силы, чтобы не расхохотаться.

Мы развлекались подобным образом несколько недель, после чего темпераментный поэт, исчерпав свои ресурсы, решил прибегнуть к последнему, ударному средству.

Заявив, что, раз я отказываюсь его полюбить, жизнь для него не имеет смысла, Марик выбрался из окна моей квартиры на карниз седьмого этажа и пошел вдоль окна, видимо, надеясь, что тут-то я и сломаюсь.

Я, как всегда, его разочаровала. Сидя на краешке письменного стола, я с равнодушным видом наблюдала за его перемещениями. На самом деле я не разговаривала и даже не двигалась, чтобы не отвлекать или ненароком не испугать его, но со стороны, наверное, мое поведение выглядело абсолютно бессердечным. Поэту стало скучно, и он, немного постояв на карнизе и с трагическим видом поглазев на меня, вернулся в комнату. Это большое разочарование и стало "соломинкой, переломившей спину верблюда".

- Между прочим, если бы ты разбился, мне пришлось бы объясняться с милицией, - бездушно заметила я. - Было бы очень нехорошо с твоей стороны подложить даме подобную свинью.

На этом наш роман закончился, о чем я жалела, поскольку больше ни один мужчина не пел для меня песен на нескольких языках, не читал мне легенды о египетских фараонах и не развлекал меня так, как Марик.

Через несколько лет я случайно узнала о судьбе Марика от общих знакомых. Как выяснилось, любвеобильный поэт остепенился и эмигрировал в Израиль, где стал широко известным сионистским деятелем. Когда я рассказала историю о том, как влюбленный Марик вылезал на карниз, друзья не поверили и заявили, что это совершенно невозможно, поскольку господин Симония - на редкость серьезный, солидный и уважаемый человек и, кроме того, ортодоксальный еврей.

Я попыталась представить себе солидного длиннобородого Марика в мрачных черных одеждах молящимся у Стены Плача, но не смогла. Во время нашего знакомства он был веселым грешником и атеистом. Что же с ним случилось? Впрочем, если бунтующие против общества панки и хиппи со временем превращаются в унылых консервативных буржуа, почему бы поэту не стать сионистом? Жизнь штука непредсказуемая.

* * *

С нежностью глядя на фотографию Шакала, я тихо смеялась, вспоминая свой несостоявшийся роман с грузино-еврейским поэтом. Меня вдруг страшно заинтересовал вопрос, какого роста был Сергей Адасов, и уж не комплекс ли "мини-мужчины" заставил его стать легендарным киллером? Впрочем, вряд ли тут дело в комплексах. Убийство, особенно профессионально выполненное убийство, приносит большие деньги, причем быстро и без особых усилий.

Я встала с дивана и запихнула газету в чемодан, решив, что на Бали у меня еще будет время прочитать о подробностях преступной карьеры Сергея.

* * *

Ступив на трап самолета, приземлившегося в аэропорту Дэнпасара, я погрузилась в волны горячего и влажного воздуха, пропитанного пряными, непривычными запахами. В свой первый, очень короткий приезд на Бали я была слишком озабочена проблемами Аделы и не могла как следует уделить внимание окружающему меня волшебному миру тропиков. Теперь я никуда не спешила и могла сколько угодно наслаждаться звуками, красками и ароматами острова.

- Только не будем останавливаться в "Пури Багус Ловина", - сказала Адела. - У меня с этим отелем связаны слишком неприятные воспоминания. Кроме того, если уж оттягиваться, так на полную катушку. Я хочу жить, как королева.

- А в какой отель мы поедем? - поинтересовалась я.

- Не знаю, - пожала плечами подруга. - Мы просто попросим таксиста отвезти нас в самый роскошный отель Ловина-Бич. Возьмем президентские апартаменты.

- Но ведь это, должно быть, жутко дорого, - заметила я.

- Вот и отлично, - хмыкнула Адела. - Бобчик навсегда запомнит, что значит бросать меня одну и уезжать в Канаду.

Так мы оказались в отеле "Кандидаса". Отделанный мрамором и ониксом холл напоминал бы Версаль. если бы по нему не сновали одетые в безупречные белоснежные ливреи смуглые носильщики-индонезийцы. Президентские апартаменты оказались заняты, и нам пришлось ограничиться двумя расположенными по соседству люксами.

Заполняя формуляры перед стойкой менеджера, я почувствовала на себе чей-то взгляд и, обернувшись, увидела мужчину, стоящего на противоположной стороне холла. Из-за близорукости я не могла толком разглядеть черты его лица, но, судя по высокому росту и цвету кожи, это был европеец.

Поймав мой взгляд, мужчина отвел глаза, повернулся и вышел из отеля.

* * *

- Сейчас пообедаем, потом искупаемся в океане, а вечером отправимся на дискотеку, - возбужденно заявила Адела, прыгая по роскошной двуспальной кровати своего люкса.

- Между прочим, я обещала Бобчику присматривать за тобой, - заметила я.

- Вот и присматривай! - пожала плечами подруга. - Ты ведь обещала ему именно _присматривать_ за мной, а не _доносить_ о каждом моем шаге. На роль дуэньи ты явно не годишься.

Я вздохнула, понимая, что невольно оказалась между двух огней.

- Послушай, до обеда еще целых полчаса, - загорелась новой идеей Адела. Давай сгоняем на пляж! Зачем терять драгоценное время?

- Вообще-то я собиралась разобрать вещи и принять душ, - заметила я. - За полчаса мы все равно ничего толком не успеем посмотреть.

- Зануда! - вынесла свой приговор Адела. - Ладно, ты принимай душ, а я пока погуляю. Договорились? Ровно через полчаса я зайду к тебе.

- Только, пожалуйста, постарайся обойтись без приключений, - попросила я.

- Какие еще приключения! - лицемерно возмутилась Адела, - Мы же договорились: полный покой и здоровый образ жизни.

Ехидно подмигнув мне, она соскочила с кровати и, помахав на прощанье ручкой, исчезла за дверью.

* * *

Через полтора часа я, злая и голодная, стояла на балконе своего номера, вглядываясь в голубую даль и гадая, сколько еще придется ждать мою легкомысленную подругу. Внизу призывно колыхались пальмы, океанская волна лениво накатывалась на белоснежный песок, а я, опасаясь возможности разминуться с Алелой, торчала здесь, как часовой на боевом посту.