Шрифт:
Интервал:
Закладка:
S и B — разница, как говорится, на лицо. Лишних пояснений не требует.
Но и это ещё не всё, не весь подвох: по мере опустошения «запаса магии», падает мощность каждого последующего «выстрела».
Вот взять за пример всё тот же мой A-ранговый «Кольт». Максимальная «мощность» выстрела из него — B-ранг. И эту мощность я могу выдать… два раза. Первый и второй. Он же первый и последний… ну, не совсем, к счастью: два раза подряд я могу выстрелить B-рангом, а третья «пуля» выйдет у меня уже «цешкой», как и ещё три за ней следом, после чего, «мощность» падает уже до D-ранга, на котором, худо-бедно, держится ещё восемь выстрелов. Потом уже окончательно падает до E. На этом уровне получается выдать ещё шестнадцать атак. Дальше уже только F…
То есть, тридцать два сколько-то приличных выстрела подряд, по целям, не опуская пистолета — мой нынешний предел. «Эфки», конечно, выдавать можно и после этих тридцати двух, но, опять же — не со скоростью пулемёта. И не до бесконечности.
По логике вещей (а логика эта, почему-то, выходит двоичной), после того, как я поднапрягусь и выстрелю «Эфкой» тридцать второй (а, если считать с самого первого, то шестьдесят четвёртый) раз, то наступит уже полное «опустошение», а мне и того, что я чувствовал на «ешках», уже за глаза хватило! Даже пробовать «полное» страшно!
И, как раз кстати, тут подкрадывается третье ограничение. Или «нюанс».
И этот «нюанс»: расплата! А если не так пафосно, то — магическое истощение. Как оказалось — до крайности неприятная вещь! Куда там физическому!
С чем я вообще мог бы сравнить это состояние? Ну, пожалуй, если только с третьим днём моей первой голодовки, когда тоже, вроде бы можешь двигаться, вроде бы не болеешь и мышцы не болят, но ты совершенно не хочешь двигаться. Ты просто лежишь, распластавшись по кровати или дивану, словно выброшенная на камни медуза, а если, титаническим усилием заставляешь себя принять вертикальное (или близкое к вертикальному) положение, то еле ползаешь. Перемещаешься в пространстве плавно, «медленно и печально». Тебе плохо. Муторно, мутно, отвратно тошно… А ещё, ты злой, как Черт! Раздражаешься буквально на что угодно. Вообще на всё. Готов сожрать, живьём загрызть каждого, кто к тебе просто приблизится. А уж, если кто-то ещё и слово скажет… И это состояние длится, длится и длится. А тебе ещё и на работу идти надо…
Вот и с нынче опробованным мной «магическим истощением» была похожая история. Очень похожая, но всё же с маленькими отличиями: во время голодовки, мне плохо было, в первую очередь всё-таки физически — организм усиленно чистится от токсинов, иммобилизовывая их в кровь из всех укромных уголков, в которых до этого тщательно их хранил, при этом, естественно, начиная страдать от высокого содержания их в крови. Процесс понятный, более чем материальный и имеющий физическую природу. Дух и решимость продолжать голодовку, укреплялись осознанием полезности этого действия для моего тела.
Здесь же… физически я оставался в полном порядке! Мог и бегать, и прыгать, и силовыми тренировками заниматься, без снижения эффективности, но эти ощущения… Мне было ПЛОХО! И плохо не физически. И это сильно усугубляло ситуацию — к физическому дискомфорту и даже к боли, худо-бедно, можно привыкнуть и приспособиться. А, учитывая мой богатый в различном «оздоровительном мазохизме» опыт, я это умел.
Умел как бы отстраняться от своего тела, от своих мучений, абстрагироваться от них… Но как «отстраниться» здесь? Если, грубо говоря, «болит» именно сама эта «абстракция»?!
Как абстрагироваться от абстракции?!!
Однако, «оптимист даже на кладбище вместо крестов наблюдает сплошные плюсы». А я тот ещё оптимист… клинический.
Какой «плюс» для себя в этом состоянии увидел (или придумал?) я в этот раз? То, что уж о бабах-то точно не думается. Вот уж совершенно никаким боком, раком или образом. Они, какие бы привлекательные ни были, в каких бы одеяниях и позах не представали, в ТАКОМ состоянии не вызывают ничего, кроме раздражения.
Анна… А Анна молодец! Просто потрясающее чутьё у девочки. Или интуиция… ну, не опыт же? Какой может быть опыт у столь юного создания? Нет, так-то понятно какой — такого набраться много времени не требуется. Такой можно и в пятнадцать, и в четырнадцать накопить. Но именно такой опыт не помог бы в именно этой ситуации. Наоборот, только испортил бы основательно любые зарождающиеся отношения… чем значительно упростила бы мне жизнь.
Но нет — Анна была… не знаю даже, как правильно это назвать. Деликатна?
В тот момент, когда я, сидя возле стены, прислонившись к ней спиной, на обзорной площадке, на носу корабля, старательно тер виски пальцами, не замечая того, что в правой руке всё ещё был зажат револьвер, пытаясь как-то удержаться и не раскрасить мир внешний своим внутренним, девушка выплыла из-за поворота палубы с очаровательно-мечтательной улыбкой на губах, со взглядом, устремлённым в бескрайнюю голубизну неба, вся такая легкая, изящная и воздушная в своём светлом платьице и в широкополой летней шляпке. Я только мученически вздохнул и зажмурил глаза. Хотелось проворчать какую-нибудь гадость в её сторону. Может быть даже матерную. Еле сдержался.
Когда открыл глаза, увидел её уже сидящей на корточках, целомудренно придерживающей подол, так, чтобы не оголять сверх возможного свои коленки. Она сидела прямо передо мной, чуть склонившись вперёд и подав своё лицо к моему лицу. Она внимательно вглядывалась в меня, участливо хмуря свои бровки.
— Вам плохо, Виконт? — негромко спросила она. И не дожидаясь ответа, добавила. — Водички принести? — и, опять же, не дожидаясь подтверждения, либо отказа, подскочила и упорхнула. И опять же — до того, как с губ могли успеть сорваться злые и неприятные слова.
А вернуться успела раньше, чем мой страдающий разум успел о ней окончательно позабыть. Принесла воды полный бокал. Причём, не просто воды, а воды с соком. Без сахара. Хм? Внимательная девочка — запомнила основы моей диеты.
Вода… не то, чтобы помогла. И не то, чтобы вообще была нужна. Но, как повод отвлечься… да и как повод к дальнейшему разговору. Такой вот простенький и эффективный способ обойти спонтанную встречную агрессию. Молодец, девочка! Прекрасные учителя у тебя были. Только похлопать им остаётся — снимаю шляпу.
***
