Полковник энергично постучал и нажал на дверную ручку, не дожидаясь разрешения.

– Его превосходительство барон Рудницкий, – представил он.

Высокий щуплый мужчина с обветренным загорелым лицом горячо поприветствовал алхимика.

– Наконец-то вы посетили военное министерство, – бодро сказал Станкевич. – Мы всегда вам рады.

У офицера энергия била ключом, хотя частое моргание и покрасневшие глаза говорили о навалившихся повседневных обязанностях.

– Так сложилось, что я хотел узнать ваше мнение, – продолжил Станкевич. – Последнее время у нас много тревожащих убийств, что-то такое уже происходило раньше, речь идет о женщине…

– Без головы, с оккультными знаками на теле, – закончил алхимик.

– Именно, я должен был догадаться, что вы уже в курсе. Что вы об этом думаете, барон?

– Это работа магов или theokataratos, – ответил Рудницкий. – Я занялся расследованием этого дела.

– Я думал, что полиция еще не успела с вами связаться, – удивленно заметил Станкевич. – Лишь вчера я говорил об этом с начальником полиции Бунде.

– О помощи меня попросила мадам Росси, – пояснил алхимик.

Выражение лица генерала свидетельствовало о том, что офицер прекрасно знает, кто такая мадам Росси.

– Ну, хорошо, – буркнул он рассеянно. – Чем раньше, тем лучше. Если вам будет нужна поддержка, полковник Томала окажет вам всю возможную помощь, – добавил он, закрывая тему. – А сейчас: чем могу вам помочь?

Рудницкий беспомощно вздохнул и нервным жестом ослабил ворот рубашки. Теоретически премьер-министром правительства был Гроховяк, но официальная иерархия была лишь видимостью, реальная власть принадлежала Тайному совету и таинственному лидеру кинжальщиков, известному как Тень. Станкевич был как человеком совета, так и поверенным кинжальщиков, что делало его одним из наиболее влиятельных людей Варшавы. Если не самым влиятельным.

«Если он посчитает договор с Проклятыми изменой, то последнее предложение в завещании, Олаф Арнольдович, ты напишешь здесь и сейчас», – хмуро подумал алхимик.

– Если вы хотите, мы можем поговорить с глазу на глаз, хотя я полностью доверяю своему заместителю. – Станкевич прервал затянувшееся молчание.

– Нет… – нерешительным тоном ответил Рудницкий. – Это даже лучше, что полковник будет присутствовать при нашем разговоре. Речь пойдет о theokataratos, – сказал он, глубоко вздохнув. – Возможно, вы заметили, что с момента подписания мирного договора с Россией с ними не было никаких проблем? На территории нашей республики не зарегистрировано ни одного случая нападения Проклятых, хотя пресса докладывает об атаках на территории Москвы, Петербурга, Берлина и Вены.

– Совершенно верно, – подтвердил Томала. – Мы все думали, что бы это значило. Лишь последние преступления напоминают нам об угрозе с их стороны.

– Возможно, theokataratos не имеют к ним никакого отношения, хотя в этот момент не это самое важное, – осторожно сказал Рудницкий. – Проблемой является реакция Проклятых, которым удалось выбраться из анклава.

– Откуда эта информация? – Станкевич наморщил брови.

– Я разговаривал с ними, – прямо ответил алхимик.

В помещении воцарилась тишина, офицеры обменялись встревоженными взглядами.

– Если бы мне это сказал кто-то другой… – Генерал покачал головой. – И чего хотят Проклятые?

– Я заключил с ними что-то вроде перемирия или пакта о ненападении, – продолжил Рудницкий. – С какого-то времени в анклавах появились существа, в большей или меньшей степени устойчивые к серебру. Так же и у нас, в Варшаве. Это нельзя никак остановить, – подчеркнул он.

– Но россиянам это удалось, – заметил Томала.

– Я подозреваю, что это был только временный успех, – скривился алхимик. – Россияне уничтожили владыку анклава, что позволило им выбить theokataratos в самом Петербурге, однако донесения показывают, что они не в состоянии контролировать сложившуюся ситуацию. В противном случае ни один Проклятый не попал бы в город.

– Логично, – признал Станкевич. – В чем состоит этот договор? – резко спросил он. – Что вы им пообещали?

– Справедливость.

– Объяснитесь.

– Проклятые не нападают на людей взамен на обещание, что каждый человек, который обидит одного из них, понесет наказание.

– Я должен поверить, что все Проклятые согласны с этим условием? – с недоверием воскликнул Томала. – Это же невозможно! Вы не являетесь членом правительства!

– Их не волнует наша иерархия, у них она своя.

– Это какой-то абсурд!

– Бог с ним, – успокоил его Станкевич. – Что-то случилось?

– Один член правительства, – иронично начал Рудницкий, – некий Белинский похитил и пытал женщину. Проклятую. Theokataratos требуют сдержать обещание. Это все. – Он пожал плечами. – А, чуть не забыл: если мы этого не сделаем в течение недели, они убьют меня, и начнется война.

Томала тихо выругался, Станкевич только стиснул зубы.

– И как вы себе это представляете? – рявкнул полковник. – Белинский возглавляет департамент борьбы с Проклятыми. Мы должны посадить его за то, что он выполняет свои обязанности?!

– Не посадить. Убить, – поправил его Рудницкий. – Наши… гости не довольствуются полумерами. И я не знаю, можно ли назвать выполнением обязанностей то, что он с ней сделал. Я видел ее.

Томала хотел запротестовать, но генерал удержал его, подняв руку. Станкевич вытащил из кармана папиросу, закурил, никого не угощая, и уставился куда-то вдаль.

– Сколько их тут, в Варшаве? – наконец спросил он.

– Без понятия, – ответил Рудницкий. – Я видел пару десятков, но, думаю, их намного больше.

– Как вы оцениваете угрозу с их стороны?

– Как очень серьезную. Тем более если начнется война в городе, россияне и немцы сразу же нападут на нас.

Станкевич усталым жестом признал его правоту.

– И все Проклятые приняли этот договор?

– Сомневаюсь. Однако я заключил его с тем, кто стоит очень высоко в иерархии theokataratos. Подозреваю, что это он заставил остальных придерживаться договора и сам усмирил сопротивляющихся. Поэтому у нас нет таких инцидентов, как в других городах.

– Вы понимаете, что не имели права заключать каких-либо договоров с Проклятыми?

– Конечно, – смиренно согласился Рудницкий.

– Если бы это сделал кто-то другой… – повторил Станкевич.

Он снова потянулся за сигаретами, в этот раз протянул пачку собеседникам. Томала и алхимик вежливо отказались.

– Ну что ж, – задумчиво протянул Станкевич. – Лично я не сомневаюсь в ваших добрых намерениях, но за остальных членов правительства, как и за кинжальщиков, ничего сказать не могу. И проблема не только в осуждении ваших действий, но и в том, что сделал Белинский. Если мы согласимся с вашим приговором, мы создадим очень опасный прецедент. С другой стороны, если бы нам удалось перетянуть на свою сторону хотя бы часть theokataratos, ситуация Варшавской республики кардинально изменилась бы.