* * *

Меня встречали. Приятный молодой человек в строгом темном костюме, держа в руках кусок картона с надписью RADKIN, вертел головой и нервно переминался с ноги на ногу. Я подошел поближе и поставил сумку на пол.

— Добрый день.

— Здравствуйте, Евгений Дмитриевич, — обрадовался он мне как родному, разве что, не полез обниматься. — Я Слава, Вячеслав Андрейко… — и протянул руку.

— Точно? — строго спросил я, руки не подавая.

— Шутите? — оторопел он.

— Не привык. Предъявите документы.

Мгновенно взмокнув, он принялся лихорадочно шарить по карманам. Достал платок, вытер лоб и щеки, поправил очки на носу.

— Сейчас, сию минуту. Где же он, черт, извините, — и опять полез в карманы.

— Да, шучу я, Слава… — хохотнул я и протянул руку. Пожал мокрую, как только что из-под крана, ладонь. — Пошли.

— Да, конечно, — облегченно выдохнул он. — Пойдемте, — и тронулся к выходу из зала с моей сумкой. Я степенно следовал за ним.

Состоящая из нас двоих процессия, подошла к скромному синему «Вольво» с местными номерами. Мой сопровождающий открыл багажник.

— Брось на заднее сиденье, — распорядился я, а сам открыл переднюю дверцу и уселся.

Парень поставил сумку и сел за руль. Смущенно посмотрел на меня.

— Мне кажется, Евгений Дмитриевич, вам будет удобнее сесть назад, — робко проговорил он.

— Крути баранку, Славик, — через губу бросил я и вольготно раскинулся.

— Куда едем?

— Еще спрашиваешь, в посольство, конечно же.

Меня уже начал забавлять этот цирк лилипутов и мальчуган из его труппы, бездарно прикидывающийся сотрудником резидентуры. Настоящий В. К. Андрейко был того же возраста, но сантиметров на семь пониже и килограммов на десять пухлее. Кроме того, он был изрядно близорук, а не таскал на носу очки с оконными стеклами. И, уж конечно, не носил оружия на правом боку под пиджаком.

Можно, конечно же, было сразу послать этого красавца на хер и идти ловить такси, только… Только как-то уж слишком быстро на меня вышли какие-то совершенно левые ребята. Я, конечно же, не рассчитывал, что этого не произойдет, но, все равно, события стали развиваться чересчур стремительно. В общем, возникли вопросы, их я и собрался задать.

— Как вообще обстановка? — непринужденно поинтересовался я, закуривая.

— Нормально, — ответил «Славик» и сглотнул, видно, тоже хотел курить. Достал платок и вытер лицо, хотя в машине было довольно прохладно. — Работаем, — паренек явно нервничал.

— Наши как?

— В порядке, — я посмотрел в зеркальце заднего вида. Хвоста, вроде, не было, не считая скромного темно-зеленого «Фиата» с затемненными стеклами. Он шел за нами от аэропорта.

— Арсеньич еще не на пенсии? — человек с этим отчеством действительно дослуживал последний год перед выходом на заслуженный отдых, только, не здесь, а в Кении.

— Работает, — не моргнув глазом, ответил он.

— Все еще садовник или дослужился до старшего?

— Садовник, — кратко ответил «Славик» и свернул не туда. Пересек улицу и остановился в тупике. «Фиат» тоже замер метрах в тридцати.

— Что случилось? — забеспокоился я.

— Что-то желудок прихватило, — пояснил он. — Откройте, пожалуйста, бардачок, там таблетки, — и расстегнул пиджак.

— Сейчас, — я протянул левую руку к бардачку и тут же коротко пробил с правой. Мой спутник дернулся и затих…

* * *

— Такие, вот, дела — резидент тяжко вздохнул и положил руки на стол. На его левой ладони ностальгически синел небольшой якорек.

Еще один моряк на суше. Капитан первого ранга, который вряд ли станет адмиралом. По отзывам тех, кому я доверяю, толковый профессионал и порядочный мужик. Несколько лет тому назад ему здорово не повезло в Штатах, с тех пор он просиживает штаны здесь, на задворках, в тишине и покое. Впрочем, покой уже закончился.

— Как это было?

— Его машину несильно стукнул микроавтобус. Водитель бросился к нему извиняться, Слава приоткрыл окошко, все больше ничего не помнит. Очнулся где-то через час, и сразу же отзвонился.

— Ладно, об этом потом. Расскажи об обстановке в целом.

— Как говаривал классик, пожар в публичном доме во время наводнения, — он опять вздохнул.

Мы сидели вдвоем в очень специальном кабинете, выше горла напичканном хитрой аппаратурой, начисто исключающей возможность прослушки и подглядки.

— А поконкретнее?

— Можно и так, — он извлек из кармана два пакетика и выложил передо мной на стол. — Любуйся.

— Ух, ты, — крохотные, явно не кустарного производства, чуда специальной техники: микрофон, передатчик и магнитофон, все в одном флаконе и в двух экземплярах.

— Вот этот, — он ткнул пальцем в один из них. — Я позавчера обнаружил в своей машине. А, вот, этот — в рабочем кабинете.

— Нехило. На кого грешишь?

— Как учили, на всех.

— А если серьезно?

— Даже сам не знаю, — он развел руками.

— Сколько штыков в твоей команде?

— Шесть, я седьмой.

— Давай-ка поподробнее, Боря.

— У двоих папы работают генералами, один, есть такой Костик, мутный паренек, занимается исключительно бизнесом.

— Убрал бы.

— Рад бы, — он поднял глаза к потолку, — не дают.

— Дальше.

— Еще двое — совсем зеленые, только после учебы. Стараются, конечно, только толку от них пока, ну, сам понимаешь.

— Доверенный, получается, Славик?

— Получается, — согласился он, — хотя ты в праве не доверять ни ему, ни…

— Не вставай в позу. Скажи лучше, ты адмирала Терехина помнишь?

— Андрея Степановича?

— Его самого.

— Спрашиваешь.

— Передает привет.

— Мерси.

— На здоровье. Кстати, как у вас, у водоплавающих называется адмиральская звезда?

— Муха.

— Велено передать, что если все пройдет, как надо, прилетит и сядет тебе на плечо.

— Иди ты!

— Уже в пути. Что творится в городе?

— Выражаясь суровым языком отчетов и сводок, обстановка в столице сложная и напряженная. Второй зам здешнего полицмейстера — из флотских, когда-то ходил ХО (ХО — Executive officer (англ.) — старший помощник командира). на эсминце. Лихой, говорят, был моряк, разбил ту миноноску при швартовке всмятку… Мы с ним, — скромно добавил он, — слегка сошлись на почве общего военно-морского прошлого. Встречаемся иногда, выпиваем.