Сначала они рассуждали о дальних перспективах их деятельности — обсуждали, как будет хорошо, когда они добурятся до океана и найдут жизнь. Ну а потом перешли к перспективам краткосрочным. Про нас с Барковым они не говорили, однако по некоторым признакам у меня сложилось впечатление, что Груша собирается проторчать на Европе долго. До самой осени. И, само собой, ей понадобятся помощники. Чтобы работать ломом и буром.

Мне очень скучно стало. Очень. Я даже про какао забыл. Побрел понуро в свою конуру, кинулся в койку.

Однако после антифриза не спалось. Внутри все горело и пучилось. И после кувалды мне не спалось — язык вылезал изо рта, и все время хотелось его выплюнуть. К тому же язык болел. Да и папироса на меня не очень хорошо подействовала — голова кружилась и кружилась. И еще мысли были мрачные. Не выходил у меня из головы энтузиазм Груши, которая собиралась проторчать здесь еще месяц. Не нашла, видите ли, своих бактерий! Она не нашла бактерий, а мне в их ледовых рудниках загибаться? Нет, такая перспектива мне совсем не улыбается, у меня впереди законные каникулы. И мне их хочется провести в каком-нибудь более теплом месте. И вообще, я уже перевоспитался трудом, теперь я профессиональный гляциолог, осталось только татуировку сделать.

Интересно, у Груши есть татуировка?

Я крутился в койке, маялся и маялся. Ничто не помогало. Тогда я включил проекцию дождя на ночном балтийском пляже. Однако даже дождь не помогал, а скорее наоборот — каждая капля била по голове, как дурацкая кувалда. И я решил прогуляться. Так, побродить по ночным «кишкам» станции.

Выглянул в коридор. И тут же увидел Баркова.

Барков стоял у стены и смотрел на часы на стене. Часы светились загадочным синим светом. Я даже подумал, что Барков впал в каталепсию, но он потряс головой и направился в сторону Центра управления комплексом «Пири».

Я за ним.

Честно говоря, сначала я подумал, что Барков лунатик. Что процедура посвящения на него не очень хорошо подействовала, вот он и загулял. Но очень скоро я понял, что лунатизмом тут и не пахнет. Потому что Барков останавливался возле каждых встречных часов, глядел на них и явно что-то прикидывал.

Я следовал за ним на расстоянии и прятался за углами. Впрочем, Барков был погружен в думы и меня не замечал совсем. Судя по всему, направлялся он именно к Центру управления.

Точно, к Центру. Барков остановился перед входом и снова поглядел на часы над дверями. Опаздывает куда, что ли?

Барков кивнул сам себе и прислонился к стене, будто плохо ему стало.

А потом случилась чрезвычайно странная вещь. Барков сунул руку в карман и достал маленькую красную коробочку. Встряхнул ее, сдвинул крышку и выудил двумя пальцами такую же красную капсулу.

Я наблюдал.

Барков зажал капсулу зубами, раздавил и проглотил.

Он что, больной? Зачем ему какие-то таблетки…

А Барков вдруг исчез!

Я чуть не ойкнул вслух. Никогда не слыхал про подобные штуки. Какой-то модификатор оптической плотности, наверное, что-то из арсенала черных егерей…

Я не знал, что делать, смотрел просто.

Центр управления был пуст — через прозрачные двери было видно. Автоматика у нас работает без сбоев, поэтому никто никогда по ночам не дежурит. Но вход закрыт. Так, старинный порядок безопасности, защита от дураков.

Зачем Барков растворился? Пройти внутрь хотел? Но зачем?

Кресло за ближайшим пультом крутанулось, кто-то его толкнул…

От удивления я, наверное, позеленел.

Ай да пилюля! Ай да черные егеря! Она модифицирует не только оптическую плотность, но еще и все остальные показатели модифицирует! Автоматика дверей реагирует на теплоту тела, на сердцебиение, даже на вес, а Барков не просто исчез из виду, он еще из остального мира исчез. И прошел сквозь стену.

Шевельнулись еще несколько кресел, Барков явно пробирался к главному терминалу. Центр управления на «Пири» небольшой, архитектуры стандартной, как везде. Круглый потолок из прозрачного пластика — на самом деле экран, как в планетарии, а вокруг галерея. На нее я и поспешил, главный терминал просматривается только оттуда.

Барков сидел за центральным пультом. Самого его было не видно, но монитор, который надевали на голову, сказочным образом висел в воздухе.

Зачем ему это нужно? Если интересно, можно ведь днем прийти, никто слова не скажет…

Может, он хочет устроить столкновение кораблей? Для чего? Да и невозможно… Что же тогда его в компьютере интересует?

А вдруг Барков антропофоб? Вдруг он ненавидит людей и планирует поднять восстание роботов?

Только какие на Европе роботы… Хотя роботы могут быть не на Европе, а на одном из кораблей. Барков их активизирует, они вырвутся на свободу и… И ничего не произойдет. Восстание роботов поднять нельзя. Я едва не рассмеялся собственной глупости. Вот ведь чушь лезет в голову.

Больше никаких идей относительно странной барковской деятельности у меня не было.

Монитор висел в воздухе минут десять, затем вернулся на пульт. Видимо, Барков узнал все, что ему было нужно. И направился к выходу, что было видно по крутящимся креслам.

Тайна! Первый раз в жизни я столкнулся с Тайной. В голове тут же пронеслись картинки: многочисленные секретные коридоры, загадочные шифры, плащи, кинжалы и другая фантастическая беллетристика. Мне стало жутко интересно. Просто жутчайше. Так интересно, что у меня даже в носу защекотало! Барков что-то задумал. Тайное. Возможно…

И тут я понял. Барков тоже хочет отсюда удрать. Куда подальше.

А Барков хочет удрать на Землю, он смотрел расписание стартов. Или на дальние рубежи. Хочет потихоньку пробраться на борт и так же потихоньку слинять. Скажем, на Зарю. С Европы ведь стартуют грузовики на Зарю, тут наверху есть грузовой порт, кажется…

Хм, с такими пилюлями Баркову на любой грузовик пробраться ничего не стоит.

Я выждал минут пять и спустился вниз. Дверь в Центр управления была открыта — автоматика сбоила, видимо, проход через стену на нее не очень хорошо повлиял.

А почему тогда Барков мне не сказал про то, что собирается сбежать?

Ну да, понятно… Мы же с ним не друзья, не приятели, так… недавно знакомы. А все ребята с «Блэйка» подозрительные и недоверчивые…

Хочет удрать с Европы?

Я тоже.

Хоть куда, главное — подальше отсюда. Подальше от Груши. Пусть сама ломом машет, она девушка здоровая.

Воскресенье было у нас рабочим днем. А сегодня даже хуже. Груша погнала нас в свои пещеры раньше на целый час, мотивировав тем, что надо интенсифицировать поиски. Мы ищем-ищем, а найти ничего не можем, не даются бактерии в руки, хоть тресни.