И к тому же, вне всякого сомнения, Мэтт был успешным человеком — даже малейшие детали его одежды свидетельствовали об этом, он источал уверенность и напор человека, знающего, чего он хочет, и не приемлющего отказа. В этом, впрочем, Мэтт не особенно изменился, подумала Флер, припомнив, как он сокрушил все ее сомнения относительно их брака, убедил ее, что для них это единственный выход.

В ее воображении Мэтт оставался верен принесенным им брачным обетам, но сейчас ей приходилось признать, что стоявший перед ней мужчина уже не был тем Мэтью Хановером, за которого она вышла замуж, — прошло столько лет, он не мог забыть о своей мужской природе. Разумеется, его окружало множество прекрасных и соблазнительных женщин…

Флер поспешно отвернулась, охваченная столь неожиданно переполнившей ее ревностью. Реальность не оставляет места мечтаниям! Ноги у нее подкосились, так что она почти упала на диван.

Мэтт, хотя до того и был преисполнен решимости не дотрагиваться до Флер, сделал было шаг вперед, чтобы поддержать ее, но, к счастью, она добралась до дивана быстрее и вообще не заметила его порыва. Да, все пошло не так, как он ожидал. Все казалось намного проще, когда этим утром он разглядывал ее из окна своей спальни, — она была красиво одета и, очевидно, полностью держала свою жизнь под контролем. И змея ревности, пожиравшая его и твердившая, что столь привлекательная женщина не станет дожидаться его возвращения, шепнула ему, что у Флер наверняка кто-то есть…

Но сейчас она была без косметики и без прически, в одежде, которую наверняка использовала для работы в теплицах.

— Ну так что? — отрывисто спросил он, подавляя желание смягчиться. — Вряд ли ты сказала своему отцу, что отправилась на встречу со мной.

— Нет, — она неловко дернула плечом, словно ей все еще было стыдно врать отцу, как и много лет назад. — Кое с кем другим.

— Я его знаю?

Она посмотрела на него с некоторым удивлением, потом ответила:

— Помнишь Сару Дункан?

— Та веселая девчонка, что сходила с ума по лошадям?

— Да, она вышла замуж за Сэма Хантера. Мы вместе готовимся к Пасхе в этом году.

— Что ж, они старые друзья. Прикрывали нас и раньше.

— Я не могу оставаться здесь долго, Мэтт.

— То, что я намерен тебе сказать, не займет много времени.

Она подняла голову, и взгляд ее зеленых глаз пронзил его до самого сердца. Проклятие, а он-то верил, будто она больше не властна над ним. Надо было все предоставить адвокатам… Еще сутки назад его жизнь была совсем иной, но вот он вернулся домой и словно окунулся в прошлое. Все на своих местах, точно так, как было всегда.

Его мать и ее отец оказались жертвами, а вместо того, чтобы выплакаться друг другу в жилетку, решили сцепиться как бешеные собаки. Яд продолжал распространяться, отравляя все вокруг, даже тех, кто самоуверенно счел себя в безопасности!

— Я сказал матери, что отправлюсь осмотреть коттедж, прежде чем перееду туда.

— Так ты не станешь жить у нее? — удивленно спросила Флер. — Твоя мама расстроится. Тебя так давно не было дома!

— Я приехал не для того, чтобы порадовать маму. Я приехал за сыном. Вот что стоит между нами.

— До тех пор, пока я из семьи Гилбертов, а ты — из семьи Хановеров…

— Ты теперь тоже носишь фамилию Хановер, — напомнил он, — все равно, жалеешь ты об этом или нет.

Он замолк, почти против своей воли надеясь услышать в ответ, что она не жалеет, однако Флер молчала.

— Пойми, я совершенно серьезно намереваюсь добиваться опекунства над свои ребенком.

— Опекунства? — Мэтт отчетливо увидел панику в ее глазах. — И ты всерьез считаешь, что у тебя это получится?

— Не сомневаюсь. Когда твоему отцу придется объявить о банкротстве и ты потеряешь свой дом, у суда не останется никакого другого выхода, кроме как передать ребенка мне.

— Мой отец не банкрот. — (Он не ответил.) — Этого не случится, Мэтт. И не забывай, это ты бросил меня. Нас.

Он подавил желание взорваться гневными словами, хотя ярость кипела в нем с той самой минуты, когда он узнал правду; нет, только хладнокровие спасет его.

— Ты просто хочешь получить свое, как и любой Хановер, — продолжала Флер, и фальшивое спокойствие Мэтта начало таять. — О каком суде ты говоришь? Кто это отдаст ребенка отцу, которого он никогда не видел и вообще не знает?

— Ты уверена? Какой выбор сделает суд, если ребенку вместо гостиницы для бездомных я предложу прекрасный уютный дом?

— Этого не случится, — повторила Флер. Ему следует быть поосторожней, не стоит пугать ее.

— Возможно, мы договоримся, — произнес Мэтт. — Например, развод и ребенок в обмен на уплату ваших долгов.

— Я не собираюсь разводиться, и ребенка ты не получишь.

Совершенно неожиданно для себя Мэтт понял, что улыбается. Ну просто тигрица, защищающая своего детеныша.

— Да, вести переговоры ты не умеешь, Флер.

— Твой сын не предмет переговоров.

Его сын. Она назвала ребенка его сыном. Может, это первый шаг к тому, чтобы дать ему то, что он хочет?

— Тебе все равно придется изучить искусство компромисса, Флер. Скажи мне, на какой минимум ты согласна поступиться?

— На твое общение с ним, — ответила она, и в ее голосе прозвучало отчаяние. — Это твое право.

— Общение? Два выходных в месяц? Могу я взять его с собой в Венгрию на лето? Как насчет дней рождения или Рождества?

Флер побледнела, когда реальность предстала перед ней в таком аспекте, но все же не сдалась.

— Он должен привыкнуть к тебе, а это потребует времени. Том сам определит, как быстро он сможет впустить тебя в свою жизнь.

— И ты будешь его наставницей?

— Но ты же уехал, Мэтт! Ты не смог подождать! А теперь тебе придется, потому что Тому нужно время.

— Подозреваю, что время требуется как раз тебе. Впрочем, ты права, такие вещи не делаются наскоро. Коттедж — идеальное место, чтобы провести там какое-то время втроем, вдали от любопытных глаз, и мы с Томом сможем получше узнать друг друга.

Она нахмурилась, но не сказала, что такое невозможно.

— Это не то, что было в твоем письме. И не об этом мы разговаривали сегодня утром.

— Я просто хотел привлечь твое внимание.

— Что ж, тебе это удалось. Это было бы совсем не сложно в любой день из этих шести лет, если бы ты только сподобился взять ручку и написать письмо или же поднять телефонную трубку. Теперь не пытайся представить меня женщиной, которая не удосужилась сообщить своему мужу, что беременна. Ты просто исчез, Мэтт.

— Я умолял тебя поехать со мной.

— Да, ты потребовал, чтобы я уехала с тобой, бросив умирающую мать и сломленного горем отца. А я просила тебя быть терпеливым и подождать.