— Не такая уж старая. Тридцать пять лет всего.

Джемайка фыркнула. Все, кому перевалило за двадцать, в ее глазах были безнадежно древними.

— А с чего ты взяла, что Людмила тебя жалеет? — поспешно спросила Варя (ей самой стукнуло уже двадцать пять).

— Жалела, — мрачно повторила Джемайка, — я ж не слепая. Видела, как она на меня смотрит, чтоб ей. Сочувствовала! Она — мне! Ты подумай, а?!

В ее голосе смешались непонимание и возмущение, Варе сделалось смешно. Права Маринка, Джемайка совсем еще школьница.

— И на пикник его не пригласила, он знаешь, как рассчитывал? А Людмила не позвала! Может, думала, я ее за это прощу? Дудки!

— Да с чего ты взяла, что у Влада что-то было серьезное к Людмиле? По-моему, он просто выпендривается, цену себе в твоих глазах набивает.

— Цену набивает? Да он ей в любви клялся, представь! Замуж умолял! Её! Она же старая! Она толстая! А он…он такой…

Джемайка, наконец, захлюпала.

— Я ночью поплавать вышла, а они возле пирса. Я как умерла сразу, все пусто сделалось и как-то… бесчувственно. Болтаюсь в воде, слушаю.

— Я думала, она в него двумя руками вцепится, а она — нет, говорит. Ты, говорит, меня рано утром не видел. Это ты сейчас вспыхнул, искры летят, а через полгода, самое большее раскаешься. И что тогда? Жена, чай, не рукавица.

Джемайка повернула к Варе мокрое лицо.

— Это она к чему, а? Рукавица. Не понять. А потом вдруг и говорит, невзначай будто — у меня дочке сейчас было бы, как вашей Джемайке. Убила бы ее за это, честное слово! Ой.

Я не это хотела сказать.

— Значит, вот почему Влада на пикник не позвали, — сказала Варя, как будто не замечая оговорки.

Джемайка закивала.

— Нарочно, чтоб он совсем понял. Я, дура, сперва обрадовалась, когда… ну, когда. Думаю, Влад постепенно отойдет и все будет, как раньше.

Только он на меня не глядит больше. А потом Эта явилась.

Вот скажи, Варька, это нормально? У тебя сестра погибла, а ты путевку догуливать едешь?! Ладно бы бедная была, весь год на отпуск копила. Так нет ведь! Денег полно, куда хочет, может рвануть — хоть в Таиланд, хоть в Европу. Не разорилась бы. Чего ее сюда принесло? Вцепилась во Влада…

— Типа, воспоминания о близком человеке?

— Ага, щас! Она, если хочешь знать, Людмилу терпеть не могла!

— Ты что? Они же сестры.

Вскочив, как пружина, Джемайка демонически расхохоталась.

— А вы с Маринкой — дуры! И вообще… вообще… Катитесь вы все знаете, куда?!

И рыбкой махнула в воду.

Варя растерянно вытерла с лица брызги и поплелась искать Маринку.

* * *

— Ну и сама она дура, — возмутилась Маринка, — Людмила уж никак не старуха. Просто Джемайку задрало, что Влад предпочел Людмилу, а не ее, молодую — красивую.

— Выходит, у Джемайки повода убивать не было. Если она не врет, конечно.

— Насчет признания Влада? Не врет. Она бы такого никогда не выдумала.

— Пожалуй. Значит что же, Влад?

Все сходилось на нем. И мотив, и возможности, и знание острова. И ныряет, как бог.

Но у Вари оставались сомнения.

Да, Влад — Казанова. Но когда это Казановы женщин убивали? Им это несвойственно. И потом, с недавних пор Варе казалось, что под маской победителя Влад прячет совсем другого человека. Куда более мягкого и ранимого.

* * *

Итак, кто у нас сегодня на связи? Мистер Холмс?

Варя вытянулась поудобнее в лодке, уставилась в небо.

— Вы не учли фактор времени, — сказал великий сыщик голосом актера Ливанова. — Если верить собранным данным, Влад до последнего рассчитывал получить приглашение на пикник. А медуз ловить в темноте несподручно.

Шерлок Холмс со вкусом затянулся, душистое облачко табачного дыма поплыло, на миг затуманив звезды.

— Странно, запах табака совершенно реальный…

— Спросить тебя хочу, Костя.

Слова упали так внезапно, что Варя с перепугу онемела, будто кролик перед удавом. И хорошо сделала.

В двух шагах от мостков остановились двое. Это же надо было так увлечься воображаемой беседой, чтоб прослушать хруст шагов по берегу!

— Когда Светкину палатку выгребали, порожней тары много нашли?

Костин голос звучал слегка удивленно.

— Веришь — нет, два бутыля всего. Один — маленький, из-под бренди. И здоровый пузырь от китайской водки. Фэнь — цзу, типа. Она, видать, и впрямь завязать пыталась.

Жаль бабу.

— Им, говорят, это трудней еще, чем мужикам, — задумчиво добавил Костя, помолчав.

Но Эдик не склонен был к философии.

— Ладно, ты тут антимонии не разводи, жалельщик нашелся.

Лучше скажи — лекарства какие-то были?

— Эдик. Алё! Это ж докторская палатка! Там этих пузырьков — удавиться!

— Все пузырьки, которые медпункту положены, я наперечет знаю. Не об этом речь. Короче, не поглядел. Может, Влад чего заметил?

— Типа, таблетки какие? — дошло до Кости. — Не, не видели. Да ты сам смекни — если они у нее и были, так припрятаны. Мы ее шмотки в сумки попихали, может, там?

— Ладно. Я сам посмотрю.

Они еще помолчали. Костя принюхался к ветру.

— Завтра погода будет. Свожу, пожалуй, народ на остров Палтусова. Короче, я на боковую.

И ушел, насвистывая.

Эдик остался, топтался совсем близко. Варя боялась, что он полезет в лодку и ее обнаружит.

Но Эдик в лодку не полез, прошел мостками. Постоял на краю пирса, швырнул окурок в воду.

— Пьянчуга, чтоб ее… Надо было так влететь. Болван я!

— Словом, по мнению Шерлока Холмса и моему — Влад ни при делах. — выпалила Варя, — Он не мог наловить крестовичков заранее — весь день торчал в лагере. И потом — он ведь надеялся на приглашение. Помнишь, мы собрались, а он навстречу попался, будто случайно?

— А может, он заранее решил — если откажет, я ж ее! — возразила Маринка. Ей не хотелось расставаться с идеей Влада-убийцы.

— Нет, это уже не детектив, а целая мелодрама. И потом, настоящие Казановы никогда не верят в окончательный провал.

— Психологично. Значит, Влада вычеркиваем. И Джемайку тоже. Или оставить пока? На случай невероятной вероятности. А что ты там про Эдика говорила?

Варя не ответила, уставившись выпученными глазами в угол. Медленно подняла руки и рванула себя за волосы.