Причём умер более чем странно. Сердце, пульс, мозг перестали функционировать одновременно, словно их отключили неведомые и невидимые силы. Легкие замерли на вдохе, глаза широко раскрылись, да так и остекленели. Пальцы, державшие руку сына, взялись моментальным трупным окоченением.

Приборы зафиксировали полный отказ всех органов.

Что ощутил Александр, кроме ужаса, скорби и недоумения – так это импульс горячего тепла, ощутимого ладонью, лежавшей на даркане.

Иначе говоря, артефакт, реликвия древнего скифского рода доказала свою исключительность, таинственность и некую могучую силу, в ней живущую.

Вот с того самого часа жизнь геронтолога Коха изменилась кардинально. Он все свои силы и возможности, умения и знания посвятил только изучению доставшегося ему наследства. Конечно, делал он это, стараясь сохранить все свои действия, намерения и ожидаемые результаты в строжайшей тайне.

– Наверное, не получилось с тайной-то, – досадовал мальчуган, уже обеими ручонками растирая красные от усталости глаза. – В одиночку нельзя объять необъятное. А родственников я банально побоялся в это втягивать. Иначе могли пострадать. Да и шантажировать меня могли племянниками и их внуками. Поэтому пришлось со всеми показательно и напрочь разругаться, сделаться мизантропом и всеми презираемым отшельником. Но всё равно что-то прорывалось наружу, достигало ушей посторонних. И пусть меня считали выжившим из ума фанатиком, кое-кто держал мои изыскания на контроле. Да и с охраной, помимо всех моих отказов, пришлось мириться. Благо что накопленные средства позволяли, а самому следить за обстановкой вокруг не было никаких возможностей. Предпосылки ведь были, грозовая атмосфера сгущалась всё больше и больше…

– Потому и решили тебя убить? – ахнула Прасковья.

– Нет, вначале попытались меня купить. Со всем. С потрохами. Слишком уж желанной показалась толстосумам курочка, несущая молодильные яички. Хуже всего, что предложения поступили сразу от пяти заинтересованных сторон. Но каждая из них меня не устраивала, – последнее слово перешло в такой затяжной зевок, что малец чуть себе челюсть не вывихнул, после чего мотнул головой и со слипающимися глазами пробормотал: – Но это уже другая история… И я больше не могу… Засыпаю…

Пришлось одинокой старушке чуть ли не на руках нести ребёнка к кровати и укладывать спать. Но, глядя на заснувшего гостя, она больше и мысли не допускала, что сейчас бросится к соседям и начнёт поднимать тревогу.

Верилось в услышанное с трудом. Но уж слишком хотелось в это верить.

Полковник Байкалов отчитывался перед людьми, с которыми предпочёл бы вообще никогда не встречаться. Тем более при таких обстоятельствах. Стоял навытяжку как пионер и отвечал на вопросы. А перед ним вольготно, за столом, располагались три человека. Председатель госбезопасности, который издавна недолюбливал полковника. Советник президента и куратор по силовым вопросам, возможности которого позволяли лично, прямо здесь пристрелить командира спецназовцев. Ну и некий теневой кардинал при свите президента, олигарх, редко светящийся на публике, владелец всего и вся, господин Тьямов. Обращаться к себе по имени-отчеству, и уж тем более по имени, он запрещал.

И хуже всего, что научный консультант, Сергей Сергеевич, присутствовавший на проваленной операции, тоже находился в помещении. Он сидел за спиной полковника, и по его лицу можно было прочитать отношение к каждому неверному действию командующего всей операцией. Однако репликами он тоже не гнушался и втаптывал силовика в грязь и пучину валящихся на голову неприятностей.

Про себя Байкалов даже пообещал: «Только представится возможность, зашибу эту гниду или хотя бы подставлю по-крупному! О, как топит меня, гадёныш!..»

Тот действительно изгалялся, чуть ли не матерясь при этом.

– Ни одного подтверждения о том, что работники охранного агентства были предупреждены о штурме бандитских формирований, так и не нашлось. Оставшиеся в живых подчинённые полковника о предупреждении ни слухом ни духом. Все остальные – трупы. А единственная живая свидетельница, телохранительница академика, слишком легко и просто сбежала по пути в госпиталь. О чём это говорит?

– Вы о чём, Сергей Сергеевич? – внешне полковник держался ровно и спокойно. А своё презрение к консультанту выражал тем, что даже не повернулся в его сторону. – О побеге раненой или вы пытаетесь меня и в этом сделать виноватым?

– О том, что вы не предупредили охрану академика!

– Неправда. Как раз все факты говорят о том, что предупредил. Именно поэтому работники агентства весьма грамотно встретили свалившихся им на голову террористов. Не понеся потерь в своих рядах, они уничтожили пятерых из числа нападавших, ранили шестого и уверенно держали всю ситуацию внутри квартиры под своим контролем. О заминированной двери никто из наших ребят не знал и не догадывался. В этом грубейшая недоработка общей разведки, предоставившей нам данные перед операцией. Иначе мы бы учли и такой вариант событий.

– А кто мог заминировать и когда? – процедил сквозь зубы теневой кардинал.

– Минёр опознан нами впоследствии по следам пластиковой взрывчатки в карманах его одежды. Вся последовательность событий восстановлена. Первый из бандитов, поднявшихся по лестнице, стал быстро минировать дверь сразу после взрыва потолка и первых выстрелов. Видимо, он это делал на непредвиденный случай, при этом надеясь, что дверь откроют изнутри. Но только успел вставить взрыватель, как единственный уцелевший боевик в группе прорыва задействовал дистанционный взрыватель изнутри квартиры. Минёр погиб, но бронированная дверь оказалась открыта. В квартиру академика ринулись сообщники преступников, которых мы намеревались перехватить и разоружить в подъезде.

– Разоружить?! Двадцать человек?! – опять возмутился научный консультант. – Это вам казалось простым и обыденным делом?

Полковник держался изо всех сил, внешне не показывая своего бешенства.

– Это тоже недоработка общей разведки и аналитической группы, предоставившей нам данные по бандитам и их главному организатору.

– И тут разведка виновата? – нехорошо улыбнулся господин Тьямов. – Объяснитесь, полковник.

– Готов. И сразу начну с того, что любые бандитские формирования подобного толка всегда работают в рамках определённых правовых и моральных норм. Им всегда выгоднее сложить оружие и сдаться, когда они видят, что работает ОМОН. И уж тем более когда их жёстко прессуют бойцы специальных подразделений. В противном случае между противоборствующими сторонами начинает действовать негласная договорённость: око за око. Наши бойцы в таком случае не берут никого в плен, зачищая всех.

Председатель госбезопасности позволил себе ухмыльнуться:

– И это говорит командир боевого, ещё недавно лучшего подразделения?

– Господин генерал-лейтенант, я говорю то, что вы и сами прекрасно знаете.

Такой бесстрашный ответ понравился советнику президента. Он еле заметно улыбнулся и стал уточнять: